Избранное
Шрифт:
— И тогда все вам достанется, ну когда…
— Само собой. Поэтому я и остаюсь здесь. Вы меня понимаете, верно?
— Как же, как же, — ответил я, — это нетрудно понять.
Хермина принесла кофе, налила его в чашечку и сказала, что она готова и, как только я допью кофе, можно отправляться.
— Я тоже поеду, — сказала Софи.
— Нет, — заявила Хермина, — вы что, разрешили ей?
— Я не против, в машине всем места хватит.
— Достань мое кресло из подвала. Его можно сложить и взять с собой в машину, — сказала Софи.
— Не собираюсь я возить тебя в твоем кресле. И не подумаю.
— Я ее повезу, — сказал я.
Вместе с Херминой мы спустились в подвал. Она сказала:
— Очень мило с вашей стороны, что вы берете ее
— Когда-нибудь они достанутся вам.
— Ах, об этом я и не думаю! Ведь я старше ее. Но что правда, то правда: я здорова, а она больна.
— Она была замужем?
— Она? Что вы, никогда. Всю жизнь на уме у нее было одно веселье. Я ей не раз говорила, продолжай, продолжай в том же духе, увидишь, к чему придешь. Теперь вот она и расхлебывает. Конечно, мне ее жаль, как-никак она моя сестра. Не могу вам передать, как мне ее жаль. Каждый день молю бога, чтобы он ее наконец прибрал. Это же не жизнь, все время в кресле. Я бы этого не выдержала. Если бы она наконец умерла, это было бы для нее избавлением. И для меня тоже. Но она цепляется за жизнь.
— Все мы за нее цепляемся.
— Она работала в банке, там была столовая, где можно дешево поесть. Она про это не рассказывает, но я-то знаю, что она скопила кругленькую сумму. Если с ней что-нибудь случится, все достанется мне. Но об этом я и не думаю. Я всегда говорю, если тебе хватает на жизнь, чего же еще желать.
Мы поехали на Боденское озеро, в Эрматингене посидели в ресторане и выпили виноградного вина. Потом поехали обратно. Хермина сказала:
— Это был чудесный день. Вы ведь придете еще. Тогда мы поедем на Фирвальдштетское озеро. В Веггис.
Я очистил, что да, разумеется, так мы и сделаем.
Вечером Марианна спросила:
— Ты ездил на прогулку с сестрами Аэби?
— Да.
— Правда, они несчастные старые люди?
— Да, — ответил я, — они очень несчастные старые люди.
Перевод М. Вершининой
Тоскливое одиночество
Одно скажу я вам: богатство — это еще не все. И это не пустые слова. По себе могу судить. Денег у меня много, даже очень много. Я могу купить все, что пожелаю. Но спросите меня, счастливей ли я других? Хотя бы вас? Прямо скажу — нет. Тоска одиночества гложет меня, пожалуй, сильнее, чем вас. Зря вы заносчиво усмехаетесь, эта надменная усмешка бедняка мне знакома: мол, хоть и богат, а слаб. По-вашему, это все слова: деньги есть, вот и говорит. Но разве пришел бы я в эту душную пивную, сел бы за стол с совершенно незнакомым человеком и стал бы исповедоваться ему после двух бутылок вина, если б хоть где-нибудь я чувствовал себя уютней? Да, да, знаю, вам кажется, что я пьян. И это правда, но мне наплевать, что вы обо мне думаете. И вообще физиономия ваша не вызывает у меня симпатии. Советовал бы вам не обольщаться; что с того, что мы пьем вместе третью бутылку… Просто нигде мне не лучше, чем здесь. И деньгами тут не поможешь. Сейчас мы разопьем еще одну бутылку, четвертую. А потом я отправлюсь домой. А может, и не домой. Может, куда-нибудь еще. Вообще-то это неважно, куда я пойду.
Вы правы, я женат. А как же иначе? Но и это не меняет дела. Что? Путешествовать? Вы предлагаете путешествовать? Бог ты мой, как это мило, что вы тоже что-то говорите, хотя советам вашим грош цена. Нет, нет, они ничего не стоят. Только тот, у кого пустой карман, думает, что в путешествиях можно развлечься. Нет, от скуки и одиночества не убежишь. Я хочу вам кое-что рассказать, вы того заслуживаете, вы по крайней мере слушаете. А это уже немало. Обычно не сыщешь такого, кто стал бы выслушивать тебя. Так вот, года два назад приехали мы с женой в Таиланд.
Моя жена? Ах, не приплетайте сюда моей жены. Ее-то вина в чем? Жена поглощена заботами о калориях. Нет, она выглядит ничего. Еще бы, на двенадцать лет моложе меня, но на вид ей и того не дашь. А вот мне, наоборот, дают больше лет, чем на самом деле. Что поделаешь, заботы. Да и уже стукнуло пятьдесят восемь. Вы бы не поверили, а? Совсем седой. Это инфаркт меня состарил. Нельзя было курить. Нужно было меньше есть, ничего не пить. Иногда я спрашиваю себя: для чего же тогда жить?
А жену мой инфаркт просто потряс. Еще бы! Говорит с тревогой: «Случись что с тобой, в хорошеньком положении я бы оказалась. О делах твоих я ничего не знаю. Ты не сообщил даже, во что вложил свое состояние». С той поры жена вошла в курс моих дел. Забавно, не правда ли? Я ее спрашиваю: «Что тебя тут может интересовать?» Она отшучивается: «Не знаю, право, знакомлюсь на всякий случай». Конечно, она думает, что я вдруг помру. Но об этом, естественно, вслух не говорится. О смерти умалчивается, это дань приличию. Вот вашей жене куда легче: ей не нужно спрашивать, куда помещены деньги. Ха! У вас их просто нет!
Не спорьте, не спорьте, это же видно по вас. Нет, не по костюму, глаза выдают. В глазах бедняка всегда замечаешь и страх, и неуверенность, даже если он и пытается скрыть это. Дерьмовая штука жизнь. Вы что, не согласны? Ладно, все равно вы стали мне намного симпатичней. И слушаете хорошо, а это такая редкость. Моя жена, к примеру, никогда меня не слушает. По правде сказать, я ее тоже. Когда по вечерам я бываю дома, мы сидим наверху в гостиной. Жена раскладывает пасьянс. Я ничего не делаю. Читать не люблю. Просто так сижу, ничего не делаю. Иногда выпиваю бокал вина. Тогда жена, даже не поднимая головы, бросает: «Не пей так много, твое сердце». В самом ли деле заботится она о моем здоровье, я не знаю. Она еще молода, забывать об этом не стоит.
Вот так и живу: дом большой, свой сад, бассейн, мы вдвоем в гостиной, и это «не пей так много». Любуюсь своим садом. Среди деревьев стоит мраморная статуя. Один скульптор всучил мне ее. Голая баба. Толстая. Даже слишком толстая. Спрашивал скульптора: отчего она такая? Он сказал: это символ изобилия. Вот такова и моя жизнь. И здесь в гостиной жена, тоже как символ изобилия. И ничего больше. Никого. Потому и тянет меня иногда из дому побыть среди чужих людей.
Дети у нас, конечно, есть. Сын у меня. Взрослый, уже женат. Живет в Австралии. У него, по-моему, неплохое местечко в Сиднее. Женился года два назад. Знаете, что я подарил ему на свадьбу? Верно! А как вы догадались? Да, ровно пятьдесят тысяч. Кто еще из отцов поступит так? Но я такой — во всем с размахом. Да что говорить, в конце концов, моя же плоть и кровь. Ваше здоровье.
А у вас дети есть? Ах, еще такие маленькие. Хочу вас предостеречь: иметь детей хорошо, но не ждите от них благодарности. Никогда. Думаете, мой сын поблагодарил меня за пятьдесят тысяч? Как же, как же. Ах да, пришло письмо из трех слов: спасибо за деньги. И ничего больше. Совсем ничего. А то еще лучше: полгода назад его жена родила. Девочку. Ну, я ему написал, что кладу здесь на банковский счет на имя внучки десять тысяч. Знали бы вы, как быстро пришел ответ. Не надо на счет, это ни к чему, пришли лучше деньги мне, я помещу их здесь. И я, ненормальный, каким всегда бываю в таких случаях, посылаю ему деньги.