Избранное

Штайгер Отто

Нет необходимости доказывать, сколь актуально звучат сегодня гротескно комические главы, рассказывающие, как подхвачена была инициатива фарнцев простыми людьми по всей стране и какой переполох она вызвала среди генералов и промышленников. И если уж от кого-то действительно приходится защищаться жителям миролюбивой деревушки, так это от собственного правительства, требующего применения к непокорной общине самых решительных и крутых мер. В самом начале 60-х годов писатель удивительно прозорливо увидел сегодняшний день, сегодняшних многочисленных сторонников мира, защищающих важнейшее дело современности. Хитроумные фарнцы, объявившие свою деревушку первой «зоной мира» на европейском континенте, сегодня нашли бы сотни тысяч, миллионы единомышленников во всех частях света. В доброй и мудрой притче Штайгера все кончается хорошо: стремившееся развязать войну правительство низложено, стремление к миру восторжествовало, и фарнцы, ставшие отныне самыми большими друзьями с жителями соседней драпонской деревни, празднуют победу. Писатель рисует картину утопическую, однако полную глубокого внутреннего смысла. Страстный антивоенный пафос, деятельное утверждение добра не могут не вызвать ответной реакции читателя, а мягкий юмор, с каким повествует писатель о своих героях, — доброй его ‘улыбки.

Роман Штайгера написан был в новом, необычном для него жанре «комической параболы». Другой роман этого времени — «Если б можно было начать сначала» (1962) — выдержан был, напротив, в традициях «жесткого реализма». Трагическая история неудавшейся жизни, горькая притча о том, как одно преступление неизбежно порождает другое, грустный рассказ о женском одиночестве, о несостоявшемся счастье и о готовности

пойти ради этого счастья на все, даже на самое страшное, прочитывался бы, возможно, совсем по-другому, не будь в основе романа исповеди главной героини, исповеди горькой, жестокой и беспощадной к себе. Героиня Штайгера, скромная дурнушка Саломея Крессье, нечиста душой и нечиста в своих помыслах. Ради денег она лжет, ради денег приносит в жертву стареющему развратнику свою молодость, ради денег совершает преступление. И жестоко расплачивается за все. Богатство не приносит истосковавшейся женской душе любви, не приносит даже простого человеческого участия и тепла. В одиночестве, наедине лишь со своими мыслями, будет искупать Саломея Крессье свой грех. «Если б можно было начать сначала, прожить честнее и достойнее» — главный лейтмотив романа.

Если б можно было начать сначала жизнь, вернуться в юность, вернуться к истокам, туда, где закладывается, формируется будущий характер, если б можно было уберечь себя, уберечь других от многих роковых ошибок прошлого… Штайгер не случайно обращается к литературе для юношества. В воздействии на юные умы, в преподавании подросткам — во имя будущего! — уроков нравственности и доброты видит он свой долг писателя, педагога, человека.

Зарубежные критики о повестях Штайгера для молодого читателя упоминают обычно вскользь, мимоходом, как о некоем побочном продукте писательского ремесла, в краткой биографической справке, помещаемой, как правило, на суперобложке, о них говорится скопом и без названий: «…а также многочисленные книги для юношества и детективы». Пренебрежение это ничем не оправдано, ведь как автор «книг для юношества» Штайгер имеет собственное писательское лицо, собственный круг проблем. Да и написаны штайгеровские «книги для юношества» явно не для одного только юношества, но и для взрослых тоже, они обращены ко всем, кто чувствует себя ответственным за души молодых, за будущий облик мира. «…Ибо из подростков, — так кончается роман Ф. М. Достоевского «Подросток», — созидаются поколения».

Первая из «юношеских повестей» писателя — «Держите вора» — вышла в свет в 1974 году и представлена в нашем сборнике. Простая, бесхитростная, казалось бы, история: группа старшеклассников из столичной гимназии отправляется вместе с учителем на каникулы в горы, здесь приключается неприятное происшествие, из «общего котла» пропадают деньги, местный полицейский, не долго думая, наводит на след возможного похитителя — и вот уже начинается азартная игра «в погоню», заканчивающаяся весьма трагически и нелепо. Как и принято в книжках для молодых читателей, все в итоге образуется: деньги находятся, ребята стараются загладить вину перед невинно пострадавшим человеком, учитель снова обретает подорванный было авторитет. На неприятном событии ставят точку. Но долго еще не смогут поставить эту точку з душе юные участники происшедшего, долго еще будут прокручивать они в памяти два самых трудных пока в их жизни дня, долго еще судом совести будут судить себя и учителя — в первую очередь, конечно же, себя. Юные мальчишеские души оказываются способны на подобный суд, и это вселяет надежду на будущее. Однако есть во всей этой истории еще один виновник, которого надо судить судом гораздо более строгим. Штайгер не указывает на него прямо, но благодаря писательскому мастерству именно он выступает по прочтении повести на первый план — это общество, где царит мораль вседозволенности, разлагающая молодые души, заражающая их жестокостью и цинизмом. Насмотревшись боевиков заокеанского происхождения, бесконечных телевизионных сериалов, где рекою льется кровь и открыто утверждается право кулака, право сильного, штайгеровские мальчишки, запрограммированные ленивым местным полицейским на непременную поимку вора, азартно включаются в новую для них игру, не подозревая даже о возможных ее последствиях. Только один из них восстает, только одному кажется недостойным преследование человека, вина которого еще не доказана, все остальные увлечены уже, движимые стадным инстинктом, на скользкий путь «охоты за человеком».

Как много, оказывается, жестокости успели впитать эти юные, несложившиеся характеры, как многому, оказывается, успели их научить учителя — вроде Штрассера — да отнюдь не добрый окружающий мир. Сцена, где озверевшая орава мальчишек набрасывается с палками на беззащитного, поверженного наземь человека, безусловно, самая сильная в повести. И как много говорит читателю образ учителя, спокойно наблюдающего эту сцену со стороны, учителя, не имеющего после этого права так называться и уж тем более чему-то учить юных своих воспитанников. К счастью, кое-чему учит их в итоге сама жизнь.

И еще одна серьезная, больная для сегодняшней Швейцарии (и не только Швейцарии!) проблема нашла свое отражение в маленькой повести Штайгера. Это проблема иностранных рабочих. Советскому кинозрителю запомнился прекрасный фильм Франко Брусати «Хлеб и шоколад», сделанный тогда же, когда писалась повесть Штайгера, в начале 70-х годов. Приехавший на заработки из соседней страны итальянец сразу чувствует себя в чистенькой, внешне благополучной Швейцарии изгоем. В городском парке, куда воскресным утром забредает он съесть свой скромный завтрак, хлеб и шоколад, да бесплатно послушать музыку, навевающую воспоминания о родине, он наталкивается лишь на холодные, отчужденные взгляды. А когда, собираясь подать мячик очаровательной малютке, он устремляется в кусты и становится первым свидетелем отвратительнейшего преступления, респектабельные швейцарские граждане тут же готовы обвинить в этом преступлении его самого: он ведь чужак, «из этих итальянцев». Полиция тоже не очень-то стремится к установлению истины, ей главное найти «козла отпущения».

Точно по такому же стереотипу действует местный полицейский у Штайгера. Не вникнув толком в обстоятельства дела, он тут же обвиняет в преступлении чужака, рабочего-итальянца, нисколько не заботясь о правовой стороне вопроса. На сторону законности он встает лишь тогда, когда понимает, что дело зашло слишком далеко.

Писателя можно было бы упрекнуть в несколько идиллической, дидактической концовке повести: наперебой демонстрируют благородство дети, «благородным» оказывается и сам учитель, предлагающий просто-напросто откупиться от пострадавшего деньгами. Действительно, можно было бы упрекнуть писателя за придуманный хэппи-энд, если б история на этом и в самом деле заканчивалась. Но она не заканчивается… Едва ли мальчишки забудут ее, и, может, для кого-то из них, для Петера например, чувствующего непреодолимую преграду между собой и детьми богатых родителей, или для Мартина, неожиданно для всех предложившего помочь ни в чем не повинному итальянцу, чтобы хоть как-то загладить общую перед ним вину, или для Сильвио, не побоявшегося в одиночку восстать против всех и поначалу навлечь на себя презрение и насмешки товарищей, она станет подлинной точкой отсчета, решающим моментом в формировании характера, достойного человека. Пожалуй, меньше удалась писателю другая «юношеская» повесть — «Никто не добирается до Индии» (1976). Герой — его зовут Карл — стремится вырваться из душной атмосферы респектабельного родительского дома, инстинктивно он не приемлет буржуазный уклад жизни, основанный исключительно на деньгах, этом главном мериле всех вещей, да еще на всеобщем лицемерии. Но слишком уж инфантилен сам юный герой, слишком туманны и неопределенны его запросы, слишком жалкое впечатление производит неудавшаяся попытка бегства в Индию в поисках «другой жизни» и водворение с помощью любимой девушки назад в родительский дом. Карл не бунтарь, не ниспровергатель основ, и вопрос о его будущем остается открытым; не исключено, что, пометавшись немного, он станет со временем таким же добропорядочным бюргером, как и его отец. К сожалению, набросанный мазками образ главного героя не совсем удался автору, да и вся повесть оставляет ощущение незаконченности. Иное впечатление производит другая повесть из этого ряда — «Купленное молчание» (1979). Здесь в центре повествования вполне «взрослый» нравственный конфликт, конфликт совести и денег, за которые в современном «обществе потребления» можно, оказывается, купить все что угодно, даже ложные свидетельские показания.

Герой повести восемнадцатилетний Эрих Барт — сын известного всей округе «того самого Барта», владельца нескольких доходных отелей и председателя местной общины. Никогда ни в чем не испытывая недостатка, в изобилии получая деньги на карманные расходы, Эрих тем не менее очень несчастлив в благополучном доме своего отца. После смерти матери он страдает от одиночества, от одиночества влечет его к жене брата Беттине, которая лишь на два года старше его самого. Стянув как-то ключи от отцовского «мерседеса», Эрих с приятелем отправляются в соседний городок, чтобы там повеселиться со знакомой девушкой. На обратном пути Эрих сбивает человека, ехавшего на мопеде, и в страхе бежит с места преступления. Однако он понимает, что полиция дознается по уликам, и ему приходится рассказать обо всем отцу. Мгновенно созревает у того план подкупа свидетелей. Ошеломленный слушает Эрих, как соглашаются дать ложные показания и даже взять на себя часть его вины друзья, соблазненные большой суммой денег. Казалось бы, Эрих и его семья прекрасно выпутываются: прискорбное это происшествие никак не скажется на карьере Бартов, на их положении в поселке. И только сам Эрих находит в себе мужество разрушить стену «купленного молчания». Он отправляется в полицию, чтобы сказать правду. Ему, как говорит невестка, важнее «научиться уважать самого себя».

Несмотря на некоторую дидактичность, что, впрочем, часто присуще книгам для детей и юношества, повесть Штайгера пронизана мыслью о добре и справедливости. Мы не знаем, как дальше сложится судьба Эриха Барта, одного из самых богатых наследников в поселке. Но в один из решающих моментов своей жизни он, собрав мужество, повел себя достойно, а это уже немало в мире, где за деньги, как выясняется, можно купить не только соответствующий товар, но и человеческую душу.

Отто Штайгер всегда пишет просто. Разве что в рассказах он — прекрасный мастер «малой формы» — позволяет себе некую парадоксалистскую игру ума, сталкивая и противопоставляя самые разные, невероятные даже способы существования персонажей, нарочито обнажая их обывательскую суть. У писателя несколько сборников коротких рассказов, и все они словно открывают нам еще одну грань таланта Штайгера, высвечивая его с новой, неожиданной стороны. Штайгер показывает себя блестящим, виртуозным новеллистом. Ничего особенного в его рассказах, казалось бы, не происходит. С нетерпением ожидает смерти мужа жена, мечтающая начать новую жизнь и приценивающаяся уже к небольшому домику в горах, где она смогла бы жить по соседству с подругой («Такой муж как лотерея»); бойкая девица из «хорошего дома» выходит замуж, подчиняясь финансовым соображениям отца, и цинично насмехается при этом над чувствами жениха («День свадьбы»); тупые обыватели из захолустного городка легко попадаются на удочку заезжему мошеннику («Скрипка Гумбольца»); одинокий человек мечтает познакомиться с девушкой, которую регулярно видит в автобусе по пути на работу («Почти состоявшееся знакомство»); богач, страдающий от недостатка общения, угощает в кафе случайного соседа, чтобы рассказать ему свою жизненную историю, но тот, так и не дослушав, уходит («Тоскливое одиночество») — как живо выписаны человеческие характеры в этих миниатюрах, как лаконично, одной-двумя фразами умеет Штайгер воссоздать блестящий портрет, точно обрисовать ситуацию. И даже элементы фантастики, гротеска не разрушают удивительного ощущения жизненности, исходящего от «малой прозы» Штайгера. Фантастичной оказывается ситуация, в которую попадают герои, но не сам характер («Резчик продольных полос», «Вязкая тина», «Робкий Руденц»). Лаконизм, блестящее владение сатирическим ключом, точность детали, точность речевой характеристики персонажей — все это важнейшие особенности штайгеровской «малой прозы», главное же — уверенное мастерство ее создателя. И пусть сюжеты отдельных рассказов развились потом в повести или романы, рассказы Штайгера существуют сами по себе, это самостоятельная — и весьма ценная — часть его творчества.

Рассказы Штайгера по-своему изысканны и разнообразны. Зато солидные его книги могут на первый взгляд показаться кому-то слишком уж бесхитростными, незамысловатыми. Современный зарубежный читатель успел привыкнуть к ребусам, что предлагаются ему нередко в виде художественного текста, к моральному релятивизму, выдаваемому порой за высшую сложность человеческих отношений, к усложненному построению сюжета, к запутанной головоломной фразе. А вот в книгах Штайгера разгадывать, как правило, ничего не надо, авторская позиция налицо, да автор и не прячет собственную оценку происходящего, напротив — он сознательно стремится убедить читателя в том, в чем глубоко убежден сам. При этом, однако, никакого нарочитого морализаторства: писатель как бы растворяется в своих героях и их устами, их образами доказывает собственную правоту. Глубокая, сознательная реалистичность прозы Штайгера, прозрачность языка делают ее доступной самому широкому читателю. Но отнюдь не невзыскательному, примитивному потребителю чтива так называемой «массовой культуры». Проза Штайгера легко читается и в то же время заставляет думать, это литература, ждущая читательского понимания и участия, сознательно делающая на это понимание ставку и потому равно доступная искушенному и неискушенному читательскому уму. Вот почему даже там, где мы имеем дело с усложненным произведением, с произведением, задуманным и написанным не без известного стилистического и сюжетного изыска, возьмем те же рассказы, к примеру, проза Штайгера сохраняет главные свои качества — прозрачность и достоверность.

Роман «Жить, будто тебя нет», опубликованный в 1980 году, — именно такое «усложненное» произведение. Здесь словно сходятся воедино многие сюжетные линии, разрабатывавшиеся в предшествующих книгах писателя. Вновь встречаемся мы с отрешенным от жизни чудаком, искренним, честным и добрым человеком, которого на этот раз зовут Бенджамином Штабом, судьба его «не задалась» изначально, и тем не менее он находит в себе силы эту судьбу принять, не роняя человеческого достоинства. В Бенджамине Штабе много от простодушного Виктора Дефонта из романа «Год в одиннадцать месяцев», от безымянного «путешественника к морю» и еще от других дорогих автору героев. Зато глава семейства Бойтлеров, куда в качестве зятя попадает Бенджамин и откуда готовит побег в течение долгих семи лет, словно сошел со страниц романа «Портрет уважаемого человека»; сын же его Эрнест, мятущийся молодой человек, задыхающийся в душной атмосфере «благопристойного» дома, напоминает героев штайгеровских книг для юношества. Все эти линии сплетаются в довольно запутанный сюжетный узел, и только жизнеописание Бенджамина Штаба, которое тот создает в ожидании встречи с главным врачом клиники для душевнобольных, в которую надеется попасть, проливает свет на истинную подоплеку происходившего в его судьбе. Создавая «жизнеописание», Бенджамин Штаб одновременно судит себя суровым внутренним судом. Да, жизнь у него не сложилась. Единственное, к чему он чувствовал призвание, — это музыка, но богатый крестный, которому всю жизнь обязан был быть подобострастно благодарен Бенни, рассудил иначе, и вот вместо отличного музыканта из Бенни получился весьма средний учитель, сумевший, правда, благодаря врожденной доброте и искренности завоевать любовь учеников. Да, Бенджамин Штаб — искренний, чистый человек, который всегда стремится поступать по совести, по внутреннему убеждению. Так, он отказывается отбывать очередные два месяца в казарме во время ежегодных военных сборов, будучи твердо убежден, что никто не угрожает маленькой Швейцарии и ей вовсе ни к чему иметь столь сильную, содержащуюся в постоянной боевой готовности армию. Даже два тюремных заключения, последовавшие одно за другим, а также запрет властей работать учителем (своего рода швейцарский вариант пресловутых западногерманских «запретов на профессию») не смогли поколебать Бенни в его решении. А вот женитьба на Эдит, дочери преуспевающего фабриканта Бойтлера, выставляет героя в не столь уж безупречном свете, это понимает и он сам. Ни внешняя привлекательность Эдит сама по себе, ни деньги ее родителей, взятые опять же сами по себе, не заставили бы Бенни вступить в брак. Но сочетание того и другого оказалось для него роковым. Семь лет унизительной моральной и материальной зависимости выдержал Бенни в доме Бойтлеров. Семь лет по грошам, экономя на выдаваемых ему на обед и проезд мизерных суммах, копил он на побег из «золотой клетки», на новую жизнь, которую собирался начать. Он мог бы просто похитить из семейного сейфа не выплачивавшееся ему, сотруднику бойтлеровской фирмы, в течение всех этих лет жалованье, однако такую мысль Бенни отбросил сразу. Воровство — это нечто более подобающее самим Бойтлерам, и не случайно в ночь, когда Бенни покинул их негостеприимный кров, Бойтлер-сын, не в силах противостоять искушению, извлекает значительную сумму из сейфа, сваливая все на незадачливого зятя.