Избранное
Шрифт:
Все тот же лейтенант направился к ним один и, остановившись на ничейной земле, отделявшей солдат от толпы, снова потребовал отдать ему знамя.
— Видно, этот у них герой, — раздались голоса. — Он посмелее других.
Лейтенант сказал:
— Если через минуту…
Это было все, что Башир услышал…
Толпа бросилась на лейтенанта. Тот припустился бежать. Сухая пулеметная очередь вспорола воздух, туго набитый воплями. Упал какой-то парень. Женщины оттащили его на обочину дороги, чтоб не
Теперь это было сплошное безумие. Группа парней бросилась к знамени. «Они могут убить нас, но знамени им не видать». Передние, взявшись за руки, окружили живой цепью парнишку, который, пританцовывая, размахивал знаменем. Всем подходившим они кричали: «Кто готов положить жизнь во имя аллаха?» Все больше и больше людей входило в их круг. И вот уже целых четыре неразрывных кольца окружали огромное бело-зеленое пятно, озаренное солнцем нового дня. И ни у кого из них ничего не было в руках. С каждой минутой росло число парней в этой группе. И все они кричали: «Кто готов положить жизнь во имя аллаха?» Круги все ширились.
Солдаты двинулись вперед. Толпа отхлынула, унося убитого. Четыре кольца со знаменем в центре отступали, не размыкая крепко сжатых рук…
Башир добрался до деревни в числе последних. Солдаты здорово отстали от демонстрантов. Он остановился у довольно высокой стены одного из домов, разорвал свой платок на две половины и, обернув руки, чтобы не пораниться осколками стекла, которыми был утыкан гребень стены, подтянулся и перемахнул на другую сторону. Он свалился в маленький дворик с беседкой и колодцем посредине.
Он гадал, кому принадлежит этот дом — мусульманину или европейцу, пока не заметил старуху, спрятавшуюся за каменным колодцем; это была алжирка. Они бросились друг к другу. Башир, задыхаясь, говорил:
— Не бойся, мать, не бойся, я скоро уйду.
А старуха испуганным голосом повторяла:
— Не бойся, сын мой, не бойся, ты у себя дома.
Она открыла дверь.
— Входи, скоро вернется мой сын.
И в то же мгновение раздался сильный стук в калитку.
— Наверно, это он, — сказала старуха.
Капитана Марсийака постигла неудача, он был в бешенстве. Капитан прослушал все магнитофонные пленки, на которых были записаны показания крестьян. Четыре писаря расшифровали и напечатали основное. Он все перечитал, изучил, проанализировал вместе с сержантом Гамлетом, который, собственно, и должен был этим заниматься. И — ничего!.. Ерунда какая-то.
Тайеб беспрестанно повторял:
— Били мы их мало. Феллага прячутся в деревне, это уж как пить дать.
— Что же ты до сих пор не нашел их? — бросил Гамлет.
— Тут нужна дубинка. А у меня-то нет дубинки! — сказал Тайеб.
Марсийаку нестерпимо хотелось дать ему по морде. Каждый раз, когда он слышал разглагольствования Тайеба, его охватывало
— Особенно подозрительна эта пришлая, — сказал Тайеб, — у нее все документы были в порядке, такого не бывает.
— Ладно, Тайеб, оставь нас, — сказал Марсийак.
Но тут же вызвал его опять:
— А где парень? Что ты сделал с парнем?
— Он в надежном месте, господин капитан.
— И не вздумай меня морочить, Тайеб, слышишь? Надо отдать его матери.
Тайеб покрутил пальцем у виска.
— Она рехнулась.
Капитан недоверчиво улыбнулся в ответ.
— Да, господин капитан, рехнулась, хоть вяжи ее! — Он понизил голос: — Да и что мне делать с ее парнем, я и от своих устал!
Тайеб вышел, отдав честь по-военному.
Возле дома сидели старуха и Тасадит.
— Мы пришли за ребенком, — сказала старуха.
— Он в надежном месте, — сказал Тайеб.
— Благодарим тебя, Тайеб, дитя мое, за все, что ты сделал для него, только теперь нам пора в Авизар.
— А пропуск у вас есть?
— Мы же тебе его отдали.
— Он уже не годится. Тебе надо получить новый.
— Если ты можешь достать нам его, — сказала старуха, — аллах вознаградит тебя за это.
— Твой аллах не любит платить долги, — со смехом сказал Тайеб. — Уж я-то его знаю, мне это по должности знать положено.
Старуха отвернулась, вся съежившись в своем платье из грубого холста. Тасадит подняла на Тайеба испуганные голубые глаза. И только тут Тайеб заметил, что она очень красива.
— Ирумьены не верят в создателя. Знаешь, во что они верят, ирумьены?
Он вытащил из кармана несколько монет и подбросил их на ладони.
— Вот в это! Если хочешь получить документы, тащи капитану денег.
— Да у меня их нет с собой, — сказала Тити, — но я пришлю тебе денег из Авизара, как только приду туда.
— А это? — сказал Тайеб. — Разве это не деньги, а?
Он потянул за серебряное ожерелье Тасадит. Оно хрустально зазвенело.
— Авизар ведь не так уж далеко, — сказала старуха.
— Как знаешь, — спокойно сказал Тайеб и вошел в дом.
Когда после обеда он опять показался на пороге, Тити все еще была там.
— На, — сказала она, — бери.
Она протянула ему ожерелье. Тайеб спустился в САС и вскоре вернулся с клочком белой бумаги.
— И чтоб я тебя больше здесь не видел, — бросил он.
— Спасибо, — сказала старуха, — а ребенок?
— Завтра за ним зайдешь.
Тасадит заплакала в голос. Старуха успокаивала ее, как успокаивают маленьких:
— Не плачь, доченька, не плачь, родненькая! — Увидев, что Тайеб уже далеко, она окликнула его: — Тайеб, дитя мое, не можешь ли ты отдать нам его сейчас?