Избранное
Шрифт:
Отец. Ты в самом деле так думаешь, детка?
Андреа (печально улыбается). Я уверена. (Обращается к матери.) А ты будешь по мне скучать?
Мать. Разумеется, Андреа… но я не вижу иного выхода, тебе нужно уехать.
Андреа. Ты права, мама. Я наговорила тебе столько грубостей. И хотя все это правда, чистая правда, прости меня. (Окидывает мать долгим взглядом.) А тебе лучше зачесывать волосы набок, мама, это молодит тебя. Ты очень красивая женщина для своих лет. Я этого как-то не замечала раньше. (Выбегает
Все удивленно оглядываются.
Мать. Что это с ней?
Отец. Она верит, что я закончу свой концерт. Раньше ни слова не говорила об этом, а тут вдруг…
Мать приглаживает и поправляет волосы.
Томас. Можно я тоже пойду?
Мать. Да, помоги ей собраться, только побыстрее.
Томас бежит в комнату Андреа. Она стоит прямо перед ним.
Андреа. Ну вот, я уезжаю, Томми.
Томас. Да, но ведь всего на неделю.
Андреа. Может быть, и дольше. Намного дольше.
Томас. Что ты такое говоришь?
Андреа. Как знать, Томас… Представь себе: вдруг со мной что-нибудь случится, ну, например, я попаду под трамвай.
Томас. В Кемпене нет трамваев, это же совсем пустынное место: сплошной песок, заросли вереска и дюны, дюны…
Андреа. Там, должно быть, очень тоскливо.
Т о м а с. Как бы я хотел поехать с тобой в Кемпен!
Андреа. Знаю, Томми.
Томас. Ты не веришь мне?
Андреа. Запомни, что ты должен сделать. Когда придешь в зоопарк в Лондоне, подойди к серой обезьянке, посмотри ей ласково в глаза, возьми ее лапку в свои руки и скажи: «Здравствуй, Андреа, здравствуй, милая Андреа».
Томас. Хочешь, я поцелую ее?
Андреа. Нет, этого не надо.
Томас. Я тебе пошлю открытку с этой обезьянкой. Цветную. Я каждый день буду посылать тебе по открытке с новой картинкой, пока у тебя в Кемпене не соберется весь лондонский зоопарк.
Андреа. Ты будешь думать обо мне?
Т о м а с. Каждый день.
Андреа. Не забудешь меня, когда пройдет время? Ты не забудешь мое лицо, мой голос, все что я говорила тебе?
Томас. Нет. А ты меня?
Андреа. Я унесу твое отражение в своих глазах.
Томас. Мама говорит, у тебя недобрые глаза, потому что у тебя недобрая душа. Но это неправда.
Андреа. Она права, я очень злая.
Томас. Ты маленькая пантера с острыми зубками, неистовая маленькая пантера. Ты готова наброситься на каждого и растерзать на клочки.
Андреа. Я? Да нет, я всего лишь усталая, укрощенная пантера. Нет, не укрощенная, а посаженная за решетку. Еще немного — и пантера перестанет шевелиться. Еще немного — и она погибнет, но никому не позволит прикоснуться к себе. Только одному тебе, Томас. Ты один целовал меня. Ты сжимал мою руку в темноте. Если бы я могла сегодня вечером еще раз подержать тебя за руку.
Томас. Знаешь что? Давай назначим определенный час, скажем, ровно в полночь, когда ты будешь говорить со мной, где б ты ни была, и я услышу тебя. Я отвечу тебе в Лондоне, а ты в Кемпене услышишь меня. Так, словно нас соединил невидимый телефон.
Андреа. Но в Лондоне с тобой рядом будет твоя жена. Она услышит нас.
Томас. Я буду говорить тихо-тихо, зарывшись в подушку.
Андреа. И что же ты скажешь?
Томас. Ты услышишь это в Кемпене.
Андреа. Уже сегодня?
Томас.
Андреа. Томас… скажи мне это сейчас…
Томас. Нет, тебе будет неинтересно. Лучше в полночь.
Андреа. Мне сейчас не до игр, Томми. У меня нет времени. Ты слышал, мама сказала: «Игры кончились». Да я и сама уже не могу больше… Скажи мне все сейчас, я так хочу услышать… Томми, я хочу, чтобы со мной, когда меня здесь не будет, осталось хоть что-нибудь твое… я смогу думать о тебе… шепни мне на ухо все, что ты сказал бы ночью в подушку…
Внизу в гостиной родители слышат щелчок входной двери.
Мать. Что это? Почтовый ящик?
Отец. Неужели? Нам письмо?
Мать (идет взглянуть, возвращается с письмом). Это Томасу. (Вскрывает конверт, читает.) Он должен явиться.
Отец. Куда? На военную службу?
Мать. Нет, в Общество.
Отец (берет у нее письмо, читает). Томас! Томас!
Андреа (в своей комнате). Не отвечай. Я ухожу, Томми. Мне страшно, так страшно, как не было никогда. Но иначе нельзя. Не хочу больше видеть, как ты меняешься у меня на глазах. Скоро я совсем не узнаю тебя. Я мечтала жить с тобой вместе в домике, затерявшемся среди полей и лесов, где нас никто бы не смог отыскать. Мы лежали бы рядышком, уткнувшись в траву, и слушали ветер, и птиц, и далекое ржание лошади — нашего Буруна. Ах, Томми, я уже не вижу тебя. Знаешь, почему? Просто я осталась одна, ты уже не со мной. Жить вот так, жить совсем одной и знать, что ты где-то там, в Англии, стал чужим, незнакомым мне мужчиной, так жить я не хочу. Ты моя обезьянка, моя обезьянка, которая так похожа на меня. Я никому ничего не скажу. Даже не крикну. Пообещай только, что и ты ничего не расскажешь о нас. Кто бы тебя ни расспрашивал, не говори ничего, тверди только одно: «Андреа была моя сестричка, моя подружка».
Мать (зовет снизу). Томас!
Андреа. Тихо! Молчи! Дай мне насмотреться на тебя. Ну, скорее, скажи мне что-нибудь.
Томас. Я не знаю что. Ты такая странная сегодня. Может, ты больна и у тебя жар? Что с тобой? Мне ничего в голову не приходит, когда ты как смотришь на меня. (Кладет руку ей на лоб.) Да ты вся горишь.
Андреа лихорадочно сжимает его руку, проводит ею по своему лицу.
Мать (снизу). Томас, тебе письмо от менеера Албана.
Томас (обрадованно). О!
Андреа (удерживает его). Подожди. (Быстро целует его в щеку.) Не уходи. Погоди еще немного. Не оставляй меня одну.
Томас (высвобождается). Я сейчас вернусь. Я сейчас. (Сбегает по лестнице.)
Отец. Грандиозные новости, мой мальчик! Послушай. Садись. (Читает вслух, торжественно и сбивчиво.) «Менеер, в связи с тем, что Вы предложили свою кандидатуру на имеющуюся у нас должность водителя, просим Вас явиться в понедельник, десятого марта, имея при себе документы, в помещение нашего Общества по адресу: Лакенстраат, восемьдесят два».