Избранное
Шрифт:
Похлопали и трактирщику. Зрители обступили Тонио. И оттеснили его к столу.
— Я же вижу, вы меня на пушку берете, — твердил он. — Что я, не вижу, что ли?..
— Поднесешь стаканчик? — тут же спросил Австралиец у помощника патрона Маттео Бриганте.
— Это смотря по обстоятельствам, — ответил Бриганте. — Послушаем сначала, как ты отвечать будешь.
— Задавай вопросы…
— Хотелось бы мне знать, почему это Тонио шуток не понимает?
— Потому что Мариетта совсем его перебаламутила.
— Ловко сказано. А теперь вот
— Я ее как-то на днях повстречал, когда ходил к рыбакам дона Чезаре за рыбой. Под платьишком у нее ничего нет, ровно ничего. А от пота платьишко к телу прилипло. Так что все было видать: груди что твои лимоны, ягодицы что твои гранаты.
— А чего Тонио от Мариетты хочет? Вот что было бы интересно узнать!
— Девственности ее хочет, — выпалил Австралиец. — Да только не один Тонио на ее девственность зарится.
— А как по-твоему, кому же она достанется?
— Дону Чезаре, — ответил Австралиец.
— Нет, — отрезал Маттео Бриганте.
— А я тебе говорю, дону Чезаре, — стоял на своем Австралиец.
— Нет, — злобно выдохнул Бриганте.
Австралиец не сдавался. Дон Чезаре — настоящий сеньор. Никогда еще никто не слыхивал, чтобы хоть одна девственница в его доме миновала постель хозяина. И папаша его был такой же, настоящий царь-бычина. И дедушка тоже. Правда, сейчас дону Чезаре уже семьдесят два годочка стукнуло, но его подружка Эльвира, видать, не жалуется. В их семье как были смолоду быками, так до самой старости быками и остаются. Его дедушка на девятом десятке стольких еще девушек из низины перепортил.
Австралиец даже захлебывался от восторга. Выпивавшие у стойки мало-помалу окружили стол. В таверне было не продохнуть от народа. Восторги Австралийца передались слушателям. То и дело слышались возгласы: «Ну чистый бычина! Козел!» — будто мужская сила дона Чезаре была делом чести всех собравшихся.
— Плохой ответ, — заявил Маттео Бриганте. — Вина не получишь!
— Поднесешь стаканчик? — вылез в свою очередь Американец.
— Сначала скажи, кто лишит Мариетту девственности?..
— Это проще простого, — ответил Американец. — Моя оливковая плантация рядом с низиной. Мне все видно, все слышно. И потому я знаю, что задумали женщины дона Чезаре сделать с девственностью Мариетты.
— Говори, что.
— Мариетта агрономова будет.
— Врешь, — крикнул Маттео Бриганте.
С самого начала игры он почти беспрерывно выходил то в патроны, то в помощники и потому выпил лишнее. И теперь вел игру уже без прежней тонкости, что, пожалуй, не так-то плохо: наступает минута, когда именно грубая жестокость придает игре особую живость, сладостный накал. Большинство зрителей тоже хватили лишнее, смех и возгласы становились все громче.
Американец рассказал, как мать Мариетты и обе ее сестры, Мария и Эльвира, подманили агронома. Мариетта пойдет к нему в услужение… И он, конечно, не выдержит и начнет щупать лимоны и гранаты.
— А разве у Мариетты
Раздался оглушительный хохот. Весь город был убежден, что, раз агроном построил образцовый хлев, значит, он разделяет вкусы мужчин с низины. Недаром поселил своих дамочек в настоящий дворец.
Зрители дружно подражали козьему блеянию, у каждого была своя манера блеять. Кое-кто из шутников скреб подошвой пол, подражая козлу, готовящемуся покрыть козу. Другие, напротив, опускали голову и чертили рукой в воздухе воображаемые рога. На Тонио уже никто не обращал внимания. Мариетта — козочка что надо. Какой-то парень, упершись спиной в край стола и шевеля бедрами, изображал козла во время случки и при каждом особенно резком движении выкрикивал: «Мариетта!» Смех и блеяние не умолкали.
Когда зрители чуть поуспокоились, Бриганте обратился к Американцу:
— Плохо ты ответил. Вина не получишь.
Зрители встретили слова Маттео Бриганте негодующим улюлюканьем.
— Поднесешь стаканчик? — спросил Пиццаччо.
Спросил с самоуверенной улыбкой.
— Послушаем сначала, что ты скажешь, — сказал Бриганте.
— Не дон Чезаре лишит Мариетту девственности. И, уж конечно, не агроном лишит. А лишишь ты, Маттео Бриганте.
Теперь заулюлюкали уже в адрес Пиццаччо.
Слишком он подхалимничает перед своим «патроном» в жизни. Это не по-игроцки.
— Здорово отвечено, — твердо заявил Маттео Бриганте.
Снова улюлюканье.
Бриганте налил стакан и поднес его Пиццаччо.
— Можешь даже, — сказал он, — попросить у меня второй, даже третий стакан, хоть весь кувшин выпей…
Публика заулюлюкала еще азартнее. Похоже, что в таверне начинается бунт.
Бриганте пристукнул кулаком по столу.
— Слушайте все! — крикнул он.
Тишина установилась не сразу.
— Слушайте все! — продолжал он. — Сейчас я расскажу вам, как я, Маттео Бриганте, берусь за работу, когда дело касается девственниц…
Все разом смолкло.
Бриганте нагнулся к Тонио.
— Слушай меня хорошенько, — проговорил он. — Я хочу тебе урок дать. Да все равно ты не сумеешь им воспользоваться. Потому что ты тряпка.
Все взоры обратились было к Тонио, роковой жертве невезения. Но тут же о нем забыли и уставились на поднявшегося с места Маттео Бриганте.
— Предположим, — начал он, — предположим, что Мариетта находится вот здесь, у стола…
И он начал недвусмысленный, подробный и весьма точный рассказ о том, что каждому мечталось бы совершить.
Тонио побелел под стать своей белой свеженакрахмаленной куртке. Парни украдкой наблюдали за ним: может, придется его еще связать. Но он не шелохнулся, неотступно следя за мимической сценкой, разыгрываемой Маттео Бриганте.
Особенно же Бриганте налегал на то, что все надо делать как можно быстрее. А так как был он худой, подтянутый и весь словно железный, спектакль произвел на зрителей особенно сильное впечатление.