Избранное
Шрифт:
— Готовы ли вы к тому, что толпа вдруг начнет грабить магазины? — спросил Исана. Управляющий, вздрогнув, отступил на шаг, но было ясно, что он воспринял слова Исана как нелепую шутку. — Ну, скажем, в день Страшного суда?
— Нет, конечно. И зачем? Разве у нас не конституционная страна. Такой же она будет и в день Страшного суда.
Когда молодой водитель, погрузив продукты, влезал в машину, управляющий что-то шепнул ему на ухо. Не обратив на это внимания, Исана сел рядом с ним. Из центра города они поехали по автостраде, идущей на северо-запад, но, видимо, где-то впереди случилась авария, так как их сторона была забита машинами, а на противоположной не было ни одной. Из-за палящей летней жары ни на тротуарах, ни на пешеходных виадуках не было ни живой души. Город —
Запершись с сыном в атомном убежище, я, как поверенный лучших обитателей земли, которых люди стремятся истребить, намеревался встретить последний день человечества. Мы с сыном тоже должны погибнуть, однако это никогда меня не беспокоило. Но теперь, когда я еду по вымершему, как после атомной войны, городу, я все яснее ощущаю привлекательность плана Свободных мореплавателей — крушить все машины подряд. Но сейчас у меня возник еще более агрессивный план! Носясь по городу, который вот-вот должен подвергнуться атомному нападению, я, как поверенный китов, обитающих в море, и деревьев, растущих на земле, буду давить людей в возмездие за содеянное ими — вот в чем смысл моей отшельнической жизни. Я провозгласил себя поверенным китов и деревьев потому, что нахожусь на земле вместо китов и способен передвигаться вместо деревьев, и я противопоставил себя всему человечеству. Если бы сейчас вел машину не этот тупой и упрямый юнец, а кто-либо из Свободных мореплавателей, и сегодняшний день был бы последним днем мира, мы устремились бы вперед, продираясь сквозь эту автомобильную пробку, помчались бы наперерез встречным машинам и наказали бы людей, слишком поздно подумавших о спасении. И еще до того, как все рухнет и небо осветится пожарами, мы возвестили бы громогласно: грядем!..
Через два часа фургон подъехал к убежищу, и молчавший всю дорогу водитель выскочил из машины, открыл заднюю дверцу и сгрузил на обочину продукты. Такаки с ребятами почему-то не появились. Не появились они и после того, как фургон скрылся в раскаленной дымке. На развалинах киностудии, где все уже было разрушено, снова пылал огромный костер, густо стлался кроваво-красный дым; там виднелось человек десять рабочих. Скорее всего, Такаки приказал не выходить, чтобы рабочие не смогли определить, сколько ребят прячется в железобетонном убежище. Наверно, это была также и предосторожность против полицейских, несомненно рыскающих поблизости. Поэтому и Исана следует проявлять осторожность. Видимо, объявлено чрезвычайное положение. Прозвучавший в ушах стон Кэ Исана воспринял как предостережение.
Глава 18
ВСПЫШКА ЧУВСТВЕННОСТИ (3)
Когда Исана, нагруженный ящиком, полным лапши, на который он положил пакеты с луком и другими овощами, с трудом добрался до входа в убежище, дверь изнутри открылась, и Красномордый взял у него часть груза. Рядом стояла Инаго.
— В полдень, в два часа и в четыре приходили полицейские, — сказала она. — Мы сидели тихо, не шелохнувшись, а Дзин, такая умница, ни звука не проронил. Такаки сказал, что полицейские, наверно, всех опрашивают и решили наведаться в убежище, потому
На Инаго была короткая, лишь чуть прикрывавшая грудь хлопчатобумажная кофта и джинсы, закатанные до колен, а Красномордый был в плавках и спортивной кепке с оторванным козырьком. Они, кажется, как следует потрудились в убежище. Было слышно, что работа в бункере продолжается. Исана таскал продукты — ему пришлось пять раз сходить туда и обратно. Он торопился из страха, что на дороге, покрытой темно-кофейной пылью, вот-вот появятся полицейские. С ребятами, поехавшими в Идзу, чтобы получше закопать труп Короткого, наверняка что-то случилось. И Свободные мореплаватели превращают убежище в неприступную крепость. Продуктов хватит, чтобы выдержать долгую осаду.
— О корабле переговорил, — сказал Исана, передавая последний пакет Такаки. — Их решение узнаю завтра по телефону. Если с кораблем ничего не выйдет и мы окажемся на осадном положении, продукты будут как нельзя кстати. А если нам все же удастся выйти в море, мы возьмем их с собой…
— Спасибо. Мне или Тамакити покупать продукты было бы опасно. Девчонки-кассирши читают еженедельники. Могут вспомнить фотографии. Да и денег у нас нет… — чистосердечно признался Такаки. К ним подошла Инаго.
— Дзин спит?
— Играет в подвале. Мы перенесли продукты туда, и я как кок проверяю их и делаю опись, а Дзин рассматривает этикетки на консервных банках.
На верхней площадке винтовой лестницы послышался грохот, видимо, упало что-то тяжелое.
— Готовимся выдержать осаду, если не будет иного выхода, — сказал Такаки тоном экскурсовода и стал подниматься по винтовой лестнице.
— Дзин, я пришел, — крикнул Исана в открытый люк подвала.
— Ребята из Идзу не вернулись. Вот мы и начали готовиться к осаде.
Грохот подняли Тамакити с ребятами, баррикадировавшие выход с винтовой лестницы на балкон третьего этажа. Они заложили проем железными крышками канализационных колодцев, а сверху навалили разбитые железобетонные балки, из которых торчали металлические прутья. Балки они обмотали веревкой и привязали к наличнику таким образом, что получилась как бы вертящаяся дверь. Двое ребят могли легко повернуть это железобетонное сооружение и в образовавшуюся щель наблюдать, что делается снаружи и даже вылезти через нее на крышу, если потребуется кого-то атаковать.
— Трудно, наверно, было притащить эти железные крышки? Да еще чтобы полицейские не заметили, — сказал Исана.
— Их притащили сюда еще до того, как вы вернулись из Идзу, — спокойно сказал Тамакити. — У нас есть еще, мы ими заложим входную дверь и дверь из кухни. Ваш дом — замечательный блиндаж, противнику остается только применить артиллерию.
В лучах заходящего солнца на теле Тамакити блестели капельки пота, видимо, он работал не отдыхая. Совсем другим делом в противоположном углу комнаты занимался еще один крепкий парень — он возился с рацией. Это был тот самый подросток, который встретил Исана на лодочной станции, когда Такаки привел его на базу Союза свободных мореплавателей. Рация представляла собой приемо-передающее устройство, соединенное с большим транзисторным всеволновым радиоприемником, и была настолько компактной, что ее можно было установить в радиорубке корабля. Подросток в наушниках настраивал рацию.
— Есть сообщения из Идзу? — прокричал Такаки в прикрытое наушником ухо радиста.
— В пятичасовом выпуске ничего не говорили. Я прослушал все станции префектуры Сидзуока… Сейчас пытаюсь поймать переговоры патрульных машин.
— У меня же нет наружной антенны, — сказал Исана.
— Ее уже установили. Это радист Союза свободных мореплавателей. Он окончил радиошколу и работал радистом на корабле, — объяснил Такаки.
Когда Такаки и Исана спустились вниз, к ним присоединился Тамакити. Он явно хотел присутствовать при разговоре: с ребятами, которых он самовольно отправил в Идзу, несомненно, что-то произошло. Он опасался, что его объявят виновным в тех неприятностях, которые обрушились сейчас на Союз свободных мореплавателей.