Избранное
Шрифт:
Тропа идет вдоль плоских речных террас. Одни из них, состоящие из крупного галечника, поросли высокими редкими соснами, другие покрыты густой травой, орешником, алычой, черешней, кустами малины, бересклета, жасмина. Кусты и деревья щедро усеяны ягодами. Особенно много алычи и черешни.
Поднимаемся вдоль реки зигзагами по крутой тропе к лагерю Уруштен. С обрывистых стен ущелья сбегают прозрачные ручьи и бьющие пеной и брызгами шумные водопады. Над нами блистают куски холодной синевы очистившегося неба. В тумане и тучах темнеют вершины окружающих гор. В одном месте тропу пересек широкий волчий след. Из травы вылетают вспугнутые нами
За лагерем Уруштен тропа пошла еще круче вверх. Здесь снегов значительно больше. По снегу бодро бегают яркозеленые паучки. Листья горного клена обожжены морозом и стали пурпурными. Кружась и звеня, они сыплются к подножью деревьев. Листопад начался с кленов.
Лагерь Холодный встречает нас пронизывающим ветром.
Над недавно отстроенным белым бревенчатым домом в два этажа и соседним балаганом навис хребет Псеашхо в снегу и льдах. Нам предстоит брать этот перевал.
Расседлываем лошадей и вносим вьюки в балаган. Под крышей сидит на жердочке снегирь и смотрит на нас с явным неодобрением. Мы нарушаем порядок и покой его квартиры. Волнуясь, он перепархивает из угла в угол, слетает на земляной пол, подскакивает к нам на расстояние двух шагов и что-то пищит. Потом уносится в щель под потолком и возвращается с подкреплением. Теперь уже три снегиря, взъерошенные и возбужденные, наступают на нас с сердитым писком. Но что поделать: на дворе холодно, и мы закрепляем за собой захваченную жилплощадь, разведя костер. Едкий дым пихты окончательно изгоняет хозяев.
Устраиваем постели на куче стружек. Но заснуть удалось нескоро. Не прошло и получаса, как за тонкой стеной раздались голоса и стук подков. Я выглянул в дверь: в сумерках к балагану приближались две покрытые сединой инея лошади с вьюками. За ними устало шли два человека, одетых в брезентовые комбинезоны.
Пришедшие оказались работниками геологической разведывательной партии: один — инженер-геолог, другой — рабочий, разведчик и проводник. Геолог Бондарев — из Ростова. Проводник живет на Красной Поляне, но он сибиряк и долго работал по георазведке на Саянах. Он хорошо знает район Большого Абакана, где я тоже бывал. У нас находится общий знакомый: известный в абаканской тайге дед Софрон, живший недалеко от Аршана — Горячего Ключа, охотник, старатель и вообще мастер на все руки.
Бондарев производил поиски по Имеретинке, Лыжной, Синей, Голубой, Аспидной и Челипсы. Он нашел там олово, цинк, свинец, мышьяк. Теперь, закончив работу, он возвращается на Красную Поляну.
Уже совсем стемнело. За стеной носятся снежные смерчи. Мы начали дремать. Вдруг вблизи балагана снова застучали копыта, заржала лошадь и послышался громкий говор. Распахнулась дверь, и в облаке пара и снега появилась человеческая фигура.
— Здесь группа геолога Кривохатского?
Следом из вихрящейся снегом ночи вынырнула другая мутная тень.
— Нам нужен товарищ Кривохатский!
— Что, нашли товарища Кривохатского? — с этими словами на порог шагнул третий человек. Был он невысокого роста, в круглых роговых очках и по одежде походил на альпиниста.
— Кривохатского здесь нет, — ответили мы хором.
Бондарев добавляет:
— Но я работаю в группе Кривохатского.
Вошедшие окружили Бондарева. Сыплются вопросы:
— Так
— Нас интересует светлый гранит. Нет ли у вас образца, похожего на этот?
Выясняется, что человек в круглых очках — известный петрограф Борис Владимирович Залесский. Ему поручено найти светлый гранит для облицовки Дворца Советов. А его нужно немало: сто сторон тысяч кубометров!
Входят еще два спутника Залесского: маленький черный, обожженный южным солнцем грек — проводник группы и старик с курчавыми, совершенно белыми волосами, но — с молодыми ясными глазами, по-юношески стройный и живой, в кожаной куртке и сапогах. Зовут его Тимофеем Георгиевичем Семеновым.
Сделал однодневную передышку. Вечером прошу Семенова рассказать мне о здешних краях; мне еще раньше рекомендовали его как бывалого человека.
Тимофею Георгиевичу шестьдесят три года, из них тридцать лет он живет в Сочинском районе. Он охотник, краевед и практик-геолог. Летом и зимой в своей неизменной кожанке, с непокрытой головой он неутомимо лазит по горам, поднимается в верховья рек к коренным породам.
Во время своих скитаний в лесах и горах Западного Кавказа Семенов не раз наблюдал диких животных.
В августе 1929 года, днем, он видел барса на Алоусе. Вторая встреча с барсом произошла в сентябре 1932 года вблизи лагеря Уруштен. В 1938 году Тимофей Георгиевич вместе с двумя другими участниками его разведочной группы наткнулся в верховьях Малой Лабы на разорванных барсом туров.
— Бывают интересные вещи в жизни зверей, — говорит Тимофей Георгиевич. — Вот шакал. Он — приморское животное и обычно держится в шестикилометровой полосе от берега моря. Только иногда зимой шакал поднимается в глубь гор, километров на тридцать. Он хитрый воришка. Из-за него приморские жители не делают курятников, а держат домашнюю птицу на деревьях. Иначе ее шакалы передушат. Дикие коты каждую осень спускаются на побережье. Тут они забираются на деревья, душат спящих кур и индюшек. Уцелевшие птицы слетают с веток и попадают в зубы шакалам, которые идут следом за котами и караулят внизу.
Кавказский медведь — высокогорный зверь и вниз почти не спускается. Он — хищник. Стервятник и желтый медведь, высокий, худой и длинный, большеголовый, с продолговатым рылом. Я — наблюдал раз, как желтый медведь скатывал с вершины хребта огромные камни, метя в серн, пасшихся внизу на склоне. Тут же я нашел прикрытую валежником и камнями расплющенную серну: ее убил желтый медведь. В другой раз я видел, как желтый медведь подкрадывался к сернам. Они заметили его и засвистели. Медведь немедленно упал и покатился в кусты. Серны продолжали тревожно свистеть и топать. Они глядели туда, где прежде был медведь, а он уже подкрадывался к ним сзади.
Однажды меня обманула и чуть не задрала медведица. Я увидел, что недалеко почти ползет по земле, уходя от меня, явно тяжело раненный медведь. Я решил его добить, забежал за скалу впереди медведя и вышел оттуда как раз против него, подняв обеими руками над головой основательный камень. Вдруг медведь стал на дыбы, и двинулся на меня. В то же время я заметил, как двое медвежат скрылась в лесу. Я понял: медведица притворилась раненой, как делают птицы, и отводила меня от медвежат. Неистовым криком мне удалось испугать медведицу; она опустилась на все четыре лапы и бросилась вслед за медвежатами.