Избранное
Шрифт:
Рябинин увидел высокую сильную фигуру и зеленый, как неоновые буквы на универмаге, галстук; увидел черные, чуть навыкате, глаза и улыбку, которой вошедший передал все, что хотел передать. Да и что может быть лучше человеческой улыбки — может быть, только истина.
Поздний гость сел к столу, запустил руку в карман и достал пакет, в котором оказались бутерброды с колбасой и сыром, явно купленные в каком-нибудь буфете. Из брюк он извлек бутылку мутного теплого лимонада, отсадил металлическую пробку об угол сейфа и поставил перед Рябининым:
— Подкрепись.
ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ
Юмористом я никогда не был и не собирался. Зачем нужна эта скользкая дорожка? Сегодня критикуешь редкозубый паркет, завтра блочный микрорайон, а послезавтра что — стройтрест? Поэтому я писал русские народные сказки и посылал в детский журнал «Вундер-девочка». Посылал-посылал, а все никакого ответа.
Вдруг приходит письмо от редактора с просьбой зайти. Я уже слышал о нем — у него два высших и одно незаконченное среднее образование. Поэтому я слегка задубел, когда вошел в его кабинет.
— Не сказал бы, что ваши сказки мне не понравились, — встретил он меня.
— Понятно, — с уважением ответил я.
— Но есть замечания, — добавил он.
— Не без этого, — согласился я.
Он был молод, и я даже удивился, когда же редактор успел получить два высших образования. Наверное, одно заочное, другое вечернее.
Редактор достал мою сказку.
— «Жил-был красавец Иванушка-дурачок», — прочел он первую строчку. — Разберем начало. Жил-был — это одно и то же, тавтология, согласны?
Я согласился, хотя мне казалось, что можно быть, да не жить.
— Оставляем «жил». Дальше, его имя. Какое-то несовременное — Иванушка. У вас же современная русская сказка!
— Может, Архипушка? — предложил я.
Редактор поморщился и стал смотреть на люстру.
Я тоже посмотрел.
— Вадим! — предложил он. — Нормальное современное имя.
Я исправил во втором экземпляре.
— А почему он, собственно говоря, дурачок? Что — болел менингитом или учился., заочно? — вдруг спросил редактор и посмотрел на меня особенным продолговатым взглядом.
Я понял, что подходим к сюжету, и ввернул:
— Гротеск.
— Э-э-э, — заэкал он. — Вы пишете хотя и о сказочном, но современном герое. А называете его дурачком. И где вы видели дурачков? Поняли мою мысль?
— Уже вычеркнул, — понял я его мысль.
— Так, — сказал он и стал читать дальше: — «Сел он однажды на сивую кобылу и поехал искать Бабу Ягу». Вы пишете для детей, для пионеров, и вдруг — кобыла. Красиво ли это?
— Можно заменить на мерина.
— Это все равно.
Вот те раз, подумал я, два образования, а кобылу от мерина не отличает.
— Да и кто в наше время ездит на лошадях?! Вот вы на чем ездите? — спросил он.
— На велике.
— Видите, — обрадовался редактор, — так пусть и он едет современно, в своей «Жигули»… э… э… э… в своем «Жигуле», в своих «Жигулях», а не на сивой
Я исправил, мне-то пусть.
— Теперь насчет яги… Что такое яга? Баба — понятно, а вот яга?
Откровенно говоря, мне тоже баба была понятна, а яга не очень.
— Каково семантическое происхождение слова?
— Яга и яга… Костяная нога, — объяснил я.
— Это вы говорите не о семантике, а о протезе. Какой вы себе представляете ягу?
— В макси. А вообще-то я ее не видел, — буркнул я.
— Вот, не видели, а описываете. Вычеркнуть ягу, а бабу оставить. Но в заглавии сохранить обеих. Дальше: «Видит, навстречу ему бежит волк». Какие же волки в городе, дорогой товарищ?!
— Можно на кошку переделать, — предложил я.
— Зачем же! Мы бережно относимся к авторскому тексту. Не волк, а Волков! Исправили? Дальше: «Куда едешь? — спрашивает волк». Значит, у нас будет: «Куда едешь? — спрашивает Волков». Дальше: «Ищу бабу-ягу, — отвечает Иванушка». Ну, тут мы уже договорились, ягу выбрасываем, Иванушку заменяем…
Я только успевал исправлять — толковый был редактор, мне бы и трех образований на такое не хватило.
— «Я тоже ее ищу, — говорит волк. — Возьми меня с собой», — «Садись сзади, — отвечает Иванушка». Вот здесь ничего не скажешь, все жизненно, только имена заменить. Дальше: «Видят, летит в небе лебедушка…».
Редактор задумался. Я уже знал, о чем он думает, — о том, что лебеди в городе не летают, поэтому предложил:
— «Видят, летит в небе Лебедева».
— На чем… летит?
— На этом… вертолете.
— Можно же проще: «Видят, стоит Лебедева». А?
Я исправил.
— «Куда летишь, лебедушка? — спрашивает Иванушка», — прочел дальше редактор.
— «Чего стоишь зря, Лебедева?» — вошел я во вкус.
Редактор улыбнулся и протянул мне мою сказку:
— Вот вы и поняли. Ну, что там получилось?
Я прочел вслух:
— «Баба-яга. Сказка. Жил красавец Вадим. Сел он однажды в «Жигули» и поехал искать бабу. Видит, навстречу ему бежит Волков. «Куда едешь?» — спрашивает Волков. «Ищу бабу», — отвечает Вадим. «Я тоже ее ищу, — говорит Волков, — возьми меня с собой». — «Садись сзади», — отвечает Вадим. Едут дальше. Видят, стоит Лебедева. «Чего зря стоишь, Лебедева? — спрашивает Вадим. — Небось хаты нету?..»
И я пошел дальше, заменяя и вставляя по ходу. Сказка получилась интересной: Лебедеву они посадили в машину, прихватили еще Утицыну и поехали к ней на квартиру, а уж туда-то и пришла баба-яга, костяная нога, — Вадимина жена с протезом.
Эту интересную сказку напечатали. А я на радостях так и пошел критиковать редкозубый паркет и блочный микрорайон. Скоро до стройтреста доберусь.
Внимание, внимание, мой микрофон вместе со мной находится на хоккейном состязании. Точнее, я сижу в застекленной будке. Работают все телекамеры и шесть массажистов. Нет, не все телекамеры работают — одна разбита шайбой. Вот массажисты все работают.