Избранное

Фюрнберг Луи

прощанья и полета

в неугасимый свет,

где незачем блуждать.

Следите за огнем!

Пусть масло в лампы льется.

Попам — церковный хлам,

а нам — огонь людской.

Неугасимый свет

не каждому дается,

но каждому — покой

за

гробовой доской.

И чтоб туман и тьма

ушли с земли навеки,

гори, огонь труда —

сиянье естества.

А вечность — это свет

победный в человеке.

Косарь махнет косой,

а жизнь вокруг жива.

Перевод В. Леванского.

ВСЕЛЕНСКИЙ ГИМН

(Отрывок из поэмы)

Меж былью и небылицей

в начале моей весны

я жадно читал страницы

невиданной новизны.

С горячих полей сраженья,

где лязгал и выл металл,

тревожный ропот броженья

до мальчика долетал.

Произнесенные шепотом,

ветер гасит слова…

Вспугнута грохотом, топотом,

земля ни жива ни мертва.

Кресты, обелиски, надгробья,

тяжесть чугунных плит.

…Что зреет в земной утробе?

Что время в себе таит?

Терпенье веков на пределе —

история втоптана в грязь…

И в этом гигантском борделе

пирует сановная мразь.

Что завтра свершится, не ведают

ни царь, ни министр, ни поп…

Умеренность проповедует

западный филантроп.

И, не гнушаясь саном,

в чертов вступают круг

святейший синод с Ватиканом,

как Шнейдер-Крезо и Крупп.

Да! Старого мира совами,

зыркающими в ночи,

будут мобилизованы

кликуши и палачи.

Все пригодится нечисти,

от золота до штыков,

чтобы из человечества

вырвать большевиков.

Сволочью генштабистскою,

скалящей клыки,

будут на Русь большевистскую

брошены волчьи полки.

Землю завалят каратели

грудами мертвых тел.

Социал-предатели

благословят расстрел.

Будут ночами морозными

виселицы скрипеть.

Вшами киша тифозными,

будут бараки хрипеть.

Белые генералы

в дугу мужичье согнут,

а господа либералы

смочат слезами кнут.

Мечты о свободе выкинь

из головы, батрак!..

Прет на Москву Деникин,

душит Сибирь Колчак.

В этой сплошной заварухе

вьются, как мошкара,

декаденты и шлюхи,

валютчики и шулера…

Вот некая балеринка

мяучит котам под стать:

«Для Ленина «Мариинка»

отказывается танцевать!»

Мигом брильянты в шкатулку

и — в сад! Зарывай под куст!..

Шаги раздаются гулко.

Слышен паркета хруст.

На улице вон метели.

Пламень свечей погас…

Цыганские виолончели

плачут в последний раз.

Но в смутное пенье хора

сквозь вымерший Петроград

на крыльях грозы «Аврора»

внесла свой громовый раскат.

Бьют орудья громовые,

разинув громадную пасть:

время настало новое,

грядет советская власть!

Старое время пятится,

вечной ночи конец!

Песнь орудийная катится

прямо на Зимний дворец.