Избранное
Шрифт:
гасит искры того незабвенного дня!
Как, на ощупь бредя, отыскал я спасенье,
как, блуждая в потемках, я встретился с тем,
что мгновенно рассеяло вечную темь
и очистило разум от яда сомненья.
Ах, как чванилось зло, возвещая конец
миру, жизни и людям с их бренной красою.
он скосил это зло, как божественный жнец.
И, прозрев навсегда, я почувствовал вдруг,
что меня покидают неверье и робость —
повернулся ко мне алой краскою глобус, —
и навеки исчез мой вчерашний недуг…
…Пусть же имя его облетит мирозданье!..
По складам я добрался до истинных слов!..
После робких молитв, после жалких псалмов
торжествующий, солнечный гимн созиданья!
ИТАК, ЗАКОНЧИТЬ ЛЕТОПИСЬ ПОРА НАМ.
Уходит в жизнь из книги наш герой
другим, уже не прежним Безымянным,
что жил в тоске и тешился игрой.
Отныне, слившись со своим народом,
высоких истин он усвоил суть…
И все же я хочу перед уходом
еще раз на минувшее взглянуть.
Финал поэмы был бы крайне мрачен,
когда бы зову грозному не внял
я, кто самоанализом и плачем
служение народу подменял.
Как много их, кому я был подобен,
тех, что в потемках времени бредут,
которым удивительно удобен
на шее приспособленный хомут.
Пастись им легче, зло воспринимая
как неизбежность, как всеобщий рок,
а радости обещанного рая
искать подальше от земных дорог.
Для них масштабом служит слово — «вечно».
(О мыльные, пустые пузыри!)
А с точки зренья вечности, конечно,
все в мире гладко, что ни говори.
Но вот однажды мир гремит железом,
и рушится их призрачный уют.
Куда бежать? Последний путь отрезан.
И небеса грохочут — не поют!
Ужель и небо — заурядный лжец?!
Горит земля, и жаром воздух пышет,
и карточному домику — конец.
Что говорить? Жестокая расплата
за вашу романтическую чушь,
за времени бесстыдную растрату,
за эгоизм обледенелых душ.
Так ваше равновесие нарушив,
ударит жизнь во все колокола,
перевернув, безжалостно разрушив
ваш ирреальный замок из стекла.
О, вас самих сметет поток взъяренный!
И вот увидят миллионы глаз
ваш «райский сад» — стоячий пруд зловонный,
в котором дух ваш немощный погряз.
Увидят мир гниения и смрада,
рассадник лжи, источник нечистот.
Какого ж вам еще «блаженства» надо,
каких еще заоблачных высот?..
О, неужели совершилось чудо,
что уцелел я, что остался жив,
что вовремя я выбрался оттуда,
себя служенью жизни посвятив?
Что, одаренный сказочным уделом,
я одержал победу из побед:
с соседями я занят общим делом,
и стал мне братом каждый мой сосед!
Что навсегда глаза мои прозрели,
что смог свое унынье превозмочь,
еще вчера, без смысла и без цели,
усталый странник, бредший через ночь!
Что для меня окончилось проклятье,
что свергнут в прах придуманный кумир,
что я дорос до безымянных братьев,
чьи руки переделывают мир!
Перевод Л. Гинзбурга.
1947—1957
КАЖДАЯ МЕЧТА
Каждая мечта, что не сбывалась,
каждый бой, в котором не везло, —
все в конечном счете оправдалось