Избранное
Шрифт:
— Пожалей меня, расскажи!.. Хотя ты не знаешь, что такое жалость. Я обрек себя на мучения, дав тебе жизнь, и вот уже двадцать лет меня преследует проклятие. К чему просить милосердия у того, кому оно неведомо!
Не выдержав, Кадри разразился рыданиями. Плечо его, которое судорожно сжимали пальцы Адхама, задергалось. Он так дрожал, что его дрожь передалась отцу.
— Это и есть твой ответ? — спросил Адхам. — Но почему, Кадри? Как ты смог? Признавайся сейчас, пока еще не взошло солнце, пока ты не взглянул на себя при свете дня!
— Я не хочу, чтобы наступал
— Да, мы люди тьмы. Для нас не взойдет солнце. Я думал, что зло живет в лачуге Идриса, а оно у нас в крови. Тот гогочет, напивается, буянит. Мы же убиваем друг друга… О боже! Ты что, убил брата?
— Нет!
— Где же он?
— Я не хотел его убивать!
— Значит, он убит?!
Кадри еще горше заплакал. Адхам только сильнее сжал его плечо. Значит, Хумам убит. Лучший из всех, любимец деда. Убит, как будто и не было его. Если бы не ужасная боль, не поверил бы в случившееся.
Тем временем они добрались до большой скалы, и Адхам спросил сына:
— Где ты оставил его, преступник?
Вместо ответа Кадри подошел к тому месту, где закопал брата, и остановился.
— Где же он? Я ничего не вижу!
— Я похоронил его здесь, — едва слышно проговорил Кадри.
— Похоронил?!
Адхам вынул из кармана коробок спичек, зажег одну и стал осматривать землю. Он заметил свежевскопанное место и возле него след от тела, которое волокли по песку. Адхам застонал от невыносимой муки. Дрожащими руками он стал раскапывать песок и копал до тех пор, пока пальцы его не коснулись головы Хумама. Адхам погрузил руки в песок, взял сына под мышки и осторожно вытащил тело. Опустился возле него на колени, положив руки ему на голову, и закрыл глаза — живое воплощение отчаяния и горя.
— Сорок лет моей жизни кажутся мне нелепостью, когда я стою на коленях перед твоим телом, сынок, глубоко вздохнув, — проговорил он.
Внезапно Адхам поднял взгляд на Кадри, стоявшего напротив него. Его захлестнула волна слепой ненависти.
— Ты на собственной спине отнесешь Хумама домой!
Кадри испуганно отшатнулся, но отец, обойдя тело Хумама, быстро подошел к нему и схватил за руку.
— Неси брата!
— Я не могу, — простонал Кадри.
— А убить ты смог?!
— Я не в силах, отец!
— Не называй меня отцом! У убийцы брата нет ни отца, ни матери, ни брата!
— Не могу…
— Убийца на себе должен почувствовать тяжесть убитого им.
Адхам еще крепче вцепился Кадри в руку. Кадри попытался высвободиться, но Адхам, не ослабляя хватки, другой рукой надавал ему затрещин. Кадри покорно терпел побои, не пытаясь увернуться, даже не охнул от боли. Обессилев, Адхам сказал:
— Не теряй времени. Мать ждет нас. Кадри вздрогнул при упоминании о матери.
— Позволь мне скрыться! — взмолился он. Но Адхам подтолкнул его к трупу брата.
— Давай поднимай! Понесем вместе! Адхам нагнулся и взял Хумама под мышки, а Кадри обхватил его ноги. Вдвоем они подняли тело и медленно пошли к дому. Адхам углубился в свои мрачные думы и не замечал ничего вокруг, он даже перестал чувствовать душевную боль.
— Я понесу его один!
Он взвалил тело Хумама себе на плечи и, сопровождаемый Адхамом, побрел к дому.
22.
Подойдя к лачуге, Адхам и Кадри услышали обеспокоенный голос Умеймы:
— Ну что, нашли его?
Адхам строгим голосом приказал ей не выходить из комнаты, а сам остановился, пропуская вперед Кадри. Но Кадри замер у порога, не в силах его переступить. Отец жестом велел ему войти.
— Я не смею встретиться с ней, прошептал Кадри.
— Ты посмел сделать нечто более ужасное!
— Нет! Это ужаснее! — покачал головой Кадри, не двигаясь с места.
Тогда Адхам силой заставил Кадри войти в комнату, где находилась Умейма. Сам же кинулся к жене и, закрыв ей рот ладонью, заглушил готовый вырваться крик.
— Не кричи, старая! Я не хочу, чтоб нас кто–нибудь слышал. Будем страдать молча. Надо вытерпеть эту боль. Мы с тобой породили это зло, и проклятье лежит на всех нас.
Адхам крепко зажал Умейме рот. Она пыталась вырваться, укусить его руку, но не смогла. Ей не хватало дыхания, силы оставили ее, и она потеряла сознание. Кадри все так же стоял в полном молчании, держа на руках тело брата, и, чтобы не смотреть на мать, безотрывно глядел на фонарь. Адхам подошел к нему, помог уложить Хумама на постель, бережно прикрыл тело. Кадри смотрел на брата, на постель, на которой они долгие годы спали вдвоем, и понимал, что ему больше нет места в этом доме… Гут Умейма пошевелила головой, приходя в себя, затем открыла глаза. Адхам поспешил к ней.
— Только не кричи! Умейма попыталась встать, и Адхам помог ей подняться, но, увидев, что она готова кинуться на тело сына, удержал ее. Подчинившись его воле, Умейма скорбно вздохнула, вцепилась себе в волосы и стала вырывать их прядь за прядью. Адхам не остановил ее и лишь заметил:
— Делай что хочешь, только молча. Умейма тихо причитала:
— Сыночек… Сыночек…
— Это только его труп… У нас нет больше сына… А вот его убийца! Если хочешь, убей его! — сказал Адхам.
Ударив себя по щекам, Умейма прохрипела, обращаясь к Кадри:
— Ты хуже дикого зверя!
Кадри молча опустил голову, а Адхам с яростью произнес:
— Этого нельзя простить! Убийца не может оставаться в живых! Справедливость требует отмщения!
— Вчера еще у нас была светлая надежда, — рыдала Умейма. — Мы говорили ему: «Иди!» А он отказался. Почему он не ушел?! Если бы он не был таким благородным, добрым, милосердным, он бы ушел и остался жив. Где же возмездие? Как ты смог, жестокосердый? Ты не сын мне больше, а я тебе не мать!
Кадри снова промолчал, но про себя подумал: «Я убил его один раз, а он убивает меня каждую секунду. Я уже мертв. Кто сказал, что я живой?»