Избранное
Шрифт:
Он нисколько не разучился. Руки его, ритмично покачиваясь, встряхивали лоток мягко и сильно. Первой сползла земля, потом мелкий песок. По самому краю заскакали пустяковые, но упрямые камешки. Егор скинул их щепкой и снова принялся гонять по лотку тяжелую массу. Он был увлечен, глух ко всему, кроме шуршания песка и камней. Смывал… подкидывал… отбрасывал мелочь, стараясь не глядеть в знакомую лунку.
Как всегда, золото хитрило, пряталось в самых тяжелых железистых крупинках. По Егор знал твердо: оно улыбнется под
Посмеиваясь, он вынул из кармана магнит и медленно разгреб черную кучку. Подкова сразу обросла бородой.
Он нагнулся… Ерунда!.. Кварц, железняк. Что ж! Первый лоток всегда холостой.
Он зачерпнул и промыл горсть песку. Ни крупинки! Это бывает. Надо бы подняться чуть выше. Промоина — верное место.
Шесть пустых лотков нисколько не смутили Егора. Тем лучше. Значит, козырь в колоде. И он отправился вверх по ручью, сначала к промоине, затем к бочажку, излучине, перекату, останавливаясь изредка у подозрительных мест, чтобы снова взять пробу.
Чем выше поднималось солнце, тем сильнее росло нетерпение приискателя. Напрасно он пытался успокоить себя воркотней. Пусто! С таким же успехом можно было искать золото в калужских суглинках.
Он стал горячиться. Швыряя на лоток комья земли, скатывал, торопясь, и тряс… тряс… тряс… старческими, лиловыми от холода руками, точно стремясь вырвать у земли признание в преступлении.
Наконец он устал. Бросил лоток, а задубевшие руки сунул за пазуху.
— Шабаш! — сказал он с обидой. — Кончился фарт!
Кто-то негромко засмеялся. Он оглянулся и увидел девушку в берете и лыжных штанах. Она стояла на обрыве возле треножника и нацеливалась трубкой на пеструю палку.
— Смешной вы человек, — сказала она мягко. — Ведь здесь прошла драга.
— Ну и что же?
Вместо ответа девушка улыбнулась. Вероятно, он был действительно смешон — измазанный глиной, с багровым от досады лицом.
— Боюсь, вы ничего не найдете, — сказала она.
Егор озлился. Он терпеть не мог, когда его учили, особенно бабы. Он скривил было рот, собираясь сказать что-нибудь ядовитое, но девчонка была совсем молоденькая, длинноногая, с ясными глазами зверька, и Егор сдержался.
— Гляди в трубку… жужелица! — сказал он презрительно. — Нам лаборантов не требуется.
И ушел, вытирая руки о ватник.
Техник уже ждал его у столовой. На этот раз он повел его прямо к луже, где среди щепы и битого льда плавала драга — странное сооружение, похожее сразу на баржу, элеватор и морской кран. Она беспокойно ворочалась на месте, подгрызая ковшами обрыв, а из длинной железной трубы беспрерывно сыпались камни и сочилась вода.
После неудачной утренней разведки с лотком Егору не хотелось смотреть на машину.
— Это нам известно, — сказал он ворчливо. — На ядах работает.
— А вот и ошиблись. Тут золото рассыпное, старательское.
Они поднялись наверх и в стеклянной будке нашли капитана. Маленький волосатый человечек в охотничьих сапогах грыз копченую рыбку. Увидев гостей, он немного смутился и накрыл завтрак газетой.
Егор первый узнал капитана:
— Мурташка! Милок, это ты?
Удивленный фамильярностью, капитан сухо ответил:
— Да… То есть… Муртаза Ахмет — это я.
И тут же заулыбался, узнав старого друга.
Они расцеловались.
— К нам, навсегда?
— Нет, друг, — сказал довольный Егор. — У нас свое назначение.
— Служишь? А кем?
Егор помедлил с ответом. Стыдно было признаться, что сорок лет прошли зря. Он важно соврал:
— Кем? В инспекторах числюсь… Тысяча двести целковых…
— Ну-ну, — сказал изумленный Мурташка и даже покрутил головой.
Старики помолчали. Они так долго не виделись, что говорить было не о чем.
— Чего ж ты молчишь? — спросил гость. — Прежде ты браво рассказывал.
— Вольтаж меня режет, — сказал капитан. — Норма сто двадцать, дают — девяносто.
— Только?
— Ну да.
— Табак твое дело, — заметил Егор равнодушно.
Они посмотрели в окно на отвалы. Ковши лезли вверх, блестя отточенными краями. Слышался визг, точно отворяли сотню ржавых дверей. Железный пол в рубке дрожал так сильно, что Егор с непривычки лязгал зубами.
Он покосился на Мурташкины сапоги. Полуболотные… Целковых четыреста. Поди заважничал капитан.
Вспомнив разговор с девчонкой у ручья, он кивнул в сторону каменных грядок:
— Так это ты вычерпал золотишко?
— Да, это я, — ответил тот просто.
Егору стало немного спокойнее. Как ни говори, своя приискательская рука.
— Так я и думал, — сказал он облегченно. — Одним лаборантам не взять.
Вскоре техник ушел, и Мурташка увел гостя наверх. Он и в самом деле считал себя капитаном, хотя драга за сутки проходила не больше двух метров. И слова тут были морские: трап, палуба, навигация, вахтенный журнал. Даже мальчишку-лодочника, отвозившего посетителей на берег, называли здесь гордо матросом.
У входа в маленькую комнатушку сидел милиционер. Заметив Егора, страж вскочил и взялся за кобуру.
— Посторонним нельзя, — сказал он поспешно.
Но капитан протолкнул гостя вперед:
— Инспектор… С разрешения дирекции.
И Егор снова увидел настоящее золото.
Контролер, важный седоусый старик, держа одной рукой совок, другой прикрывал его сверху, точно боялся, что крупинки разлетятся от ветра.
Золото ссыпали в чашку весов. Оно было ровное, чистое и светилось мягко, словно сухое пшено. Трое стариков склонились над ним, и каждый по привычке ругнул тощую землю.