Избранное

Лукницкий Павел Николаевич

И, сгрузив глину, сбросив халат, Бахтиор принимается за работу.

Из комнаты на террасу выходит Ниссо, и Гюльриз испытующе глядит на сына, — что скажет он?

Ниссо — в новом платье, со спущенными на грудь красными косами, в синей, вышитой яркими цветами лотоса тюбетейке, — в самом деле, такая Ниссо очень хороша, совсем взрослая девушка… Ниссо смотрит на Бахтиора, стоит рядом с Гюльриз, но ждет, чтобы Бахтиор увидел ее.

И, опустив измазанные жидкой глиной ладони, Бахтиор глядит на Ниссо, полный

недоумения, не сразу понимая, что именно преобразило ее.

Трет ладонь о ладонь, сбрасывая с рук комья глины, медленно подходит к террасе, поднимается по ступенькам и останавливается перед Ниссо.

— Где ты это взяла? — не скрывая восхищения, произносит он.

Ниссо прямо глядит на него, чуть-чуть улыбается и молчит.

— Скажи, Ниссо! Почему молчишь? Нана, ты ей дала?

— Откуда у меня, сын, такие богатства?

Обе они улыбаются, но зачем шутить, — откуда у Ниссо этот наряд?

— Где взяла? — уже с оттенком тревоги повторяет вопрос Бахтиор.

— Ведь, правда, красивое, Бахтиор? — лукаво дразнит его Ниссо. — Где взяла, спрашиваешь?… Скажу! Хороший человек дал.

— Как это дал? Кто мог дать? Шо-Пир?

— Разве, кроме Шо-Пира, в Сиатанге других нет?

— Других? — Сердце Бахтиора сжимается. — Кто тебе это дал? Говори!

— Хороший человек, говорю, — продолжает улыбаться Ниссо.

Бахтиор вплотную подступает к Ниссо, лицо его сумрачно, глаза остры и тревожны.

— Не шути, Ниссо… Кто дал? Даром дал?

Гюльриз с беспокойством следит за сыном. Ниссо уже не улыбается, в глазах Бахтиора она никогда не видела гнева. И в ответе ее неуверенность.

— Кендыри зовут этого человека… Приходил сюда…

— Кендыри тебе дал? — Бахтиором сразу овладевает ярость. — Покровитель, что такое еще?! Почему Кендыри? Откуда знаешь его?

— Почему не знать? Разве плохой человек? — И, пугаясь угрожающего взгляда Бахтиора, Ниссо добавляет: — Не Кендыри дал, купец дал, ходила к купцу я… Добрый он…

Бахтиор хватает Ниссо за плечи и, не помня себе, кричит ей в лицо:

— Купец… Платье… Кендыри… Ходила… Сумасшедшая ты… Собака он. Снимай платье! Снимай, говорю!

Трясет за плечи ошеломленную Ниссо, сбрасывает с нее тюбетейку, треплет за ворот платья. Ниссо, вскрикнув, пытается вырваться. Гюльриз вскакивает, кладет руки на плечи Бахтиору.

— Перестань, мой сын! Оставь ее. Ты с ума сошел!

И в тот же миг раздается зычный голос Шо-Пира:

— Бахтиор!

Бахтиор сразу оставляет Ниссо, она опускается на пол, скрыв руками лицо.

Шо-Пир уже на террасе.

— Что происходит здесь? Ошалел, Бахтиор? В чем дело?

— Бешеный он! — бормочет Гюльриз. — Ой-ио! Сына своего в первый раз боюсь.

Не зная, куда девать руки, Бахтиор теребит шерстяной поясок. Ему стыдно, но гнев еще не прошел.

— Вот! Красивая она — видишь? Спроси,

где платье взяла? Куда ходила? С кем разговаривала?

— Ходила! Разговаривала! — передразнивает Шо-Пир. — Ты, может быть, хан?

Лицо Шо-Пира побагровело. Бахтиору непереносим его взгляд. Гюльриз делает вид, что продолжает вязать чулок. Подогнув ноги, Ниссо испуганно смотрит с пола на мужчин. Шо-Пир, смягчившись, обращается к ней:

— Кто дал тебе платье?

— Не сердись, Шо-Пир, — тихо отвечает Ниссо, и большие взволнованные глаза ее блестят надеждой. — Кендыри сюда приходил, к купцу мы ходили… Купец дал…

— Купец? С Кендыри, говоришь, ходила?

Зачем Шо-Пир смотрит на нее так? Лучше бы закричал, как Бахтиор! Ниссо молчит. Ей хочется сказать правду Шо-Пиру, но… ведь именно ему она хотела тайно приготовить подарок. Сказать про платье… — значит сказать про шерсть, а эта шерсть…

Гюльриз видит, что Шо-Пир хмурится больше. Она угадывает его мысли и решает вмешаться:

— Не то думаешь ты, Шо-Пир! Шерсть она вяжет, у меня учится. Купец заказал ей чулки, шерсть дал, за работу дал плату.

— Нана! — с обидой взмаливается Ниссо. — Я просила тебя…

— Молчи, молчи! Ты просила… — прикрикивает на нее Гюльриз. — Теперь дело другое — видишь, что получается! Лучше пусть знает Шо-Пир.

— А зачем чулки вдруг понадобились ему? — оборачивается к старухе Шо-Пир, но Бахтиор не дает ей ответить:

— Пусть снимет платье, я брошу его в нос купцу!

Шо-Пир внимательно разглядывает одеяние Ниссо. Платье идет ей, она действительно в нем хороша. Шо-Пиру жалко Ниссо.

— Вот что, Бахтиор… Решим дело иначе. Купец дал. Неспроста дал — не знаю, какой расчет. Но рассудим так: купец дал товар, на то и купец он, чтобы товары свои продавать. Платье цену имеет, он хочет, чтоб Ниссо отработала. Но за шерсть и за платье он получит расчет иначе: я сам рассчитаюсь с ним, а платье пусть останется у нее, пора приодеться ей!

— Как рассчитаешься?

— Мое это дело… А ты, Ниссо, без нас в селение больше не ходи.

— Конечно, — подхватывает Бахтиор. — Пусть не ходит! Незачем ей туда ходить!

— Не потому, Бахтиор, — перебивает Шо-Пир, возвращаясь к обычной насмешливости. — Вижу я, какая ты советская власть, готов запереть Ниссо. По другой причине…

— По какой, Шо-Пир?

— По такой, — Ниссо, слышишь? — есть люди, которые хотят тебя вернуть Азиз-хону.

Если бы сам Азиз-хон появился вдруг на террасе, Ниссо, вероятно, испугалась бы меньше. Она побледнела.

— Не пугайся так, глупая, — сказал Шо-Пир. — Хорошо, что мы знаем об этом. И не тревожься. Ты останешься в Сиатанге. Только, пока я не разрешу тебе, никуда не ходи. А сейчас вставай! Бахтиор, ты, кажется, глину привез? Подними-ка вон тюбетейку. Эх ты, вымазал всю!