Избранное
Шрифт:
Ян Сэюнь осталась одна в чистой, пахнувшей свежей краской комнате. Она подошла к окну, в которое влетал шум шедшей по соседству стройки. Чжан Шицюню приходится жить в таком шумном месте! И все же ему можно позавидовать, ведь он учится на геолога… Вдруг она увидела, что на подоконнике лежит какая-то книга. Это был роман Тургенева «Вешние воды». Она перелистала книгу, поглядела на иллюстрации — молодая русская девушка, юноша, сад, скачущий всадник…
Ян Сэюнь отложила книгу, открыла окно и выглянула на улицу. Во дворе работали студенты, помогавшие строительству. Они расчищали стройку от камней и мусора, выкладывали кирпичом ложе будущего бассейна, сажали
— Наконец-то ты пришла, молодчина! — радостно встретил ее Чжан Шицюнь и с силой пожал ей руку.
— Я боялась, что не застану…
— Как не застанешь? Ну-ка, дай мне посмотреть на тебя, а ты выросла, здорово выросла.
Сэюнь чувствовала, что в радостном возбуждении Чжан Шицюня и в его словах о том, что она выросла, таился какой-то другой смысл. Чжан Шицюнь словно хотел сказать ей: «Ты красивая!» Она гордо и немного застенчиво присела на край кровати Чжан Шицюня.
— А я думал, что ты теперь на меня ноль внимания, — сказал Чжан Шицюнь.
— Да как ты можешь так говорить? А кто кого искал на Первое мая, кто к кому пришел сегодня?
— Здорово, что ты пришла сегодня, завтра вечером мы уезжаем в Чжоукоудянь на практику, это наш первый выезд в поле…
— Что же ты мне ничего про это не сказал?
— Ах да, я еще забыл спросить, на какой факультет ты поступаешь?
— Механико-математический…
— Вот жалость, а почему не на геологический? Сейчас геологи у нас на вес золота. Декан так и зовет нас — «будущие боги и богини земли»…
— Геологический факультет — это, конечно, хорошо, но приемные экзамены на нем уже кончились. А я хотя и мечтала туда поступить, но толком не знала, с чем эту геологию едят…
Вот так они болтали, и сколько в их словах было чистой и теплой, как весна, радости!
Потом они пошли гулять в уединенный уголок парка Ихэюань — к Сучжоуской протоке. Там росла высокая густая трава, а в ней там и сям виднелись маленькие белые цветочки, вокруг которых порхали бабочки. Они присели на большой белый камень и долго смотрели, как бегут воды ручья, а над ними парят стрекозы и вьются мошки. Подняв голову, можно было увидеть маленький красный мостик, а над мостиком в далеком небе неспешно проплывали белые облака. Откуда-то доносились голоса и смех гуляющих. Все это странное смешение природных звуков и голосов людей навевало сладкую дрему.
Когда уже начало смеркаться и они собрались уходить, Ян Сэюнь сказала Чжан Шицюню:
— Ты знаешь, я, кажется, поеду учиться за границу.
— Правда? — обрадовался Чжан Шицюнь. — Вот здорово! — Он взял в свою большую ладонь руку Сэюнь и потряс ее.
— Говорят, ехать надо сразу на семь лет, мне так будет недоставать нашего Ихэюаня!
— Ничего страшного, за границей тоже есть парки. Ты, главное, пиши мне письма.
— Зачем?
— Ну пожалуйста, пиши. Хотя бы в год по письму. Жалко, когда старые друзья забывают друг о друге. — На лице Чжан Шицюня выразилось такое неподдельное уныние, что Ян Сэюнь невольно улыбнулась. — Конечно, и мне иногда нравится разлука, — добавил Чжан Шицюнь, чувствуя, что Ян Сэюнь смеется над его сентиментальностью. — Положим, мой близкий друг, ну, к примеру, хоть ты, уедет далеко, а я думаю о том, что мир так велик, жизнь так разнообразна, пусть он открывает новые земли, прокладывает новые пути. Писать или не писать письма — это, в конце концов, неважно, пусть между нами многие тысячи ли, но мы всегда будем
— Ты так хорошо говоришь, что от твоих слов прямо душа поет, — сказала Ян Сэюнь, потом встала и в последний раз подошла к берегу ручья. Им было пора прощаться.
В половине восьмого Ян Сэюнь возвратилась в школу. Все ученицы ее класса уже собрались во дворе, готовясь к последнему в их школьной жизни митингу. Увидев Ян Сэюнь, они обступили ее.
— Ты куда запропастилась? А если бы ты опоздала, что бы мы делали?
Юань Синьчжи потянула Сэюнь в общежитие.
— Иди скорее переодеваться, ты ела?
Ян Сэюнь не очень уверенно кивнула головой. Юань Синьчжи пошла следом за ней, щебеча над ухом:
— Сегодня вечером нужно надеть все самое лучшее, самое красивое…
Только сейчас Ян Сэюнь внимательно оглядела Юань Синьчжи и увидела, что та разрядилась вовсю.
— Ого! — невольно вырвалось у Ян Сэюнь. — Ты прямо красавица!
Потом она посмотрела на остальных и увидела, что все надели свои самые нарядные платья.
— У нас прямо-таки «распустилось сто цветов», — со смехом сказала Юань Синьчжи.
В половине девятого все собрались на вершине холма у Белой пагоды в парке Бэйхай.
— Давайте постоим немного и полюбуемся городом, — предложил кто-то.
С вершины холма был виден почти весь Пекин. Над городом уже простерлась ночь, красная полоска у горизонта на западе быстро окрасилась в фиолетовый цвет, а потом и вовсе растворилась в чернильной мгле. Одновременно зажглись фонари на улицах, полился свет из окон магазинов и домов, и весь город оказался усеянным светящимися точками. Этот древний город, подаривший школьницам так много радостей и вместе с ними начавший новую жизнь, как будто говорил им: «Здравствуйте! Поздравляю вас! Хорошенько посмотрите на меня, ведь многие из вас, наверное, меня покинут. Я знаю, вы любите меня. Ваши предки выстроили меня таким величественным и красивым, ваши отцы и братья вырвали меня из рук врага, ваши ровесники вернули мне молодость. Но мне милее всего смотреть на вас, потому что вы такие красивые! Сделайте меня таким же красивым, как вы!»
Юань Синьчжи подошла к стоявшей немного в стороне Ху Мали, спросила ее:
— Ну как? — и, не дожидаясь ответа, сама сказала: — Пекин красивый, правда? Вон там, в восточной части города, очень много новых домов построили. Я хочу изучать архитектуру, но, судя по тому, как быстро отстраивается заново Пекин, к тому времени, когда я окончу институт, для меня уже не останется работы. Но дело для меня все равно найдется: я хочу превратить весь наш город в цветущий сад.
— Ты молодец, — сказала ей стоявшая рядом Ли Чунь. — Сейчас, когда мы окончили школу, ты для меня самый близкий и самый дорогой друг. Я хочу всегда быть вместе с тобой, чтобы ты указывала мне на мои недостатки. Другими словами, мне нужен человек, который ругал бы меня!
Юань Синьчжи встала на камень и замахала руками, подзывая остальных. В бледном свете луны Юань Синьчжи вскинула голову и взволнованно произнесла, глядя куда-то вдаль:
— Дорогие друзья, позвольте мне от имени всех учениц нашего класса объявить нашему родному городу и родной стране: мы окончили школу!
— Мы окончили школу! — дружно подхватили остальные школьницы, и эхо отозвалось: школу… школу…
— Нас ждет новая, неизведанная, неизмеримо более сложная жизнь, — продолжала Юань Синьчжи. — Пройдет немного времени, и мы расстанемся, но в наших сердцах мы навсегда будем вместе!