Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Наталья Марковна упаковала и застегнула чемодан, позвонила и попросила шофера Николая подняться.
В машине ей опять стало нехорошо. Она закрыла глаза, попыталась расслабиться и подумать о чем-нибудь приятном. Надо беречь силы ради сына.
– Деточка, надо беречь силы ради сына, – сказала полная пожилая докторша в военном госпитале в Абакане, – нельзя все время плакать. Пропадет молоко. Пойми, наконец, тебе сказочно повезло. Ребенок здоров, у тебя никаких осложнений. Ну что ты отворачиваешься? Посмотри
Наташа сквозь пелену слез поглядела на докторшу и ничего не сказала.
Докторшу звали Эльза Витольдовна Шнитке, она была из ссыльных немцев.
– Рожать двойню в «газике» на горной дороге, с пьяной фельдшерицей, и сохранить ребенка – это просто чудо. – Эльза Витольдовна, аккуратно расправив халат, опустилась на стул и положила холодную мягкую ладонь Наташе на голову. – Послушай добрый совет. Забудь ты о втором мальчике. Просто забудь и все. Не было его. Ты носила одного ребенка и родила одного.
Наташа тряхнула головой, скидывая ее руку, и произнесла хриплым злым голосом:
– Он родился первым. Я назвала его Сережей. Я его люблю. Принесите мне, пожалуйста, моего сына. Его пора кормить. У меня много молока. Второй мальчик все не съедает. Молока у меня на двоих детей. Почему вы не приносите Сережу?
– Наталья, прекрати! – крикнула докторша и нахмурилась. – Ты хочешь, чтобы я вызвала к тебе психиатра?
– Нет. Не хочу. Я не сумасшедшая, – сердито проворчала Наташа, – вот была бы я правда сумасшедшая, я могла бы поверить, что родила одного ребенка.
Эльза Витольдовна нахмурилась и тихо, монотонно произнесла:
– Тут у нас на третьем этаже лежит женщина, которая потеряла единственного ребенка. Теперь у нее никогда не будет детей. Ей удалили матку. Сейчас мы с тобой пойдем к ней, и ты поймешь, что такое настоящее горе. Тебе станет стыдно. Ну вставай, пойдем! Не хочешь?
– Где Сережа?
Докторша вышла из палаты и вернулась через три минуты с младенцем на руках.
– Вот твой Сережа. Вот он. Успокойся.
Наташа взяла мальчика, долго, внимательно смотрела в розовое сморщенное личико. Глазки были закрыты. Он спал, и ему что-то снилось. Он смешно гримасничал, улыбался, хмурился, открывал ротик, как голодный птенец. Но он был сыт. Десять минут назад Наташа его кормила.
– Это не Сережа. Это второй ребенок. Он сыт. Я должна покормить Сережу.
– Как ты его назвала? – спросила докторша и взяла у нее младенца.
– Не знаю.
– Ну ты что, Наталья? Ему уже скоро неделя. Надо как-то назвать. Смотри, какой он у тебя получился крепкий, красивый. Чудо, а не мальчик. Отличное имя Станислав. Пока маленький, можно Стасиком называть, можно Славиком. Как подрастет, родишь себе еще хоть троих, ты молодая, здоровая. Ну, ты поняла меня, Наталья?
– Да, Эльза Витольдовна, – смиренно кивнула Наташа, – я поняла. Станислав – хорошее имя. Стас. Стасик. Но я могу хотя бы посмотреть на Сережу?
Эльза Витольдовна молча вышла из палаты и унесла
Наташа осталась одна.
В военном госпитале лечились в основном мужчины. Кроме нее, была еще женщина, у которой умер ребенок, и какая-то партийная чиновница с диабетом. Наташа лежала в маленьком отдельном боксе, и ей это нравилось. Не надо было ни с кем общаться, кроме Эльзы Витольдовны, нянек и медсестер.
Стоило закрыть глаза, и перед ней вставала одна и та же картина. Пустое тихое шоссе. Яркие заросли незабудок и багульника на сером гранитном подножии горы. Влажный темный брезент над головой. В двух шагах от «газика» стоит Володя с пестрым свертком на руках.
Ей хотелось посмотреть на ребенка еще раз. Пантелеевна дала ей второго мальчика, завернутого в ее халат поверх пеленки. Он громко, требовательно кричал и морщил красное влажное личико. Наташа его тоже любила и радовалась ему, но все-таки первая, главная порция счастья была уже пережита и досталась первому мальчику.
– Это ж надо как орет, ну молодец, ну ты смотри, какой шустрый получился, а? Он вам с Володькой еще даст жизни, – фельдшерица успела достать бутылку красного сладкого вина, которую взяла для нее Наташа, приложилась к горлышку, сделала несколько жадных глотков. – Будь здоров, парень, расти большой!
Сквозь вечерний птичий щебет пробился мягкий далекий звук мотора. Володя протянул первого ребенка Пантелеевне и вышел на середину шоссе, чтобы остановить долгожданную машину.
– А этот смирный, тихонький, – умилилась фельдшерица, – прямо херувимчик. Смотри, уснул как крепко, – она уложила мальчика на сиденье, опять взялась за бутылку.
– Дай его мне, – попросила Наташа.
Второй мальчик заливался бодрым, требовательным плачем. Первый молчал.
Фельдшерица закусила остатками колбасы, шумно высморкалась, прокряхтела:
– Эх, хорошо. Вон грузовик едет.
– Дай мне ребенка, – повторила Наташа.
– Да пусть спит, – махнула рукой фельдшерица, – ты тут побудь одна, мне по малой нужде надо. Главное, особо не ерзай, лежи спокойно, отдыхай.
Наташе страшно не нравилась тишина, исходившая от пестрого свертка. Она казалась какой-то холодной и таинственной. Наташу знобило от этой тишины. Она осторожно положила второго мальчика, потянулась к первому, неловко взяла его и чуть не выронила, так сильно тряслись руки.
Он правда был похож на херувима. Личико разгладилось, из ярко-красного сделалось белым, прозрачным.
– Сергей, – прошептала Наташа, – Сергей Владимирович Герасимов. Сереженька.
Подъехал грузовик. Володя на руках перенес Наташу в кабину. Она продолжала держать первого ребенка. Второго взяла Пантелеевна и влезла на сиденье рядом с Наташей, пьяно икая и приговаривая:
– Вот и хорошо, в тесноте да не в обиде.
Володе пришлось остаться на шоссе, стеречь казенный «газик» и ждать следующей машины, чтобы взяли на буксир или одолжили домкрат.