Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Ника вышла на балкон. Четвертый этаж, совсем невысоко. Если крикнуть, Зинуля услышит.
Балкон выходил в переулок. Ника увидела, как Зинуля выбежала из-за угла дома. Сверху она казалась совсем крошечной.
Ника решила подождать, пока Зинуля перейдет на другую сторону. Движение в переулке было двусторонним, машины неслись на большой скорости, а до ближайшего перехода – целый квартал. Между машинами образовался пробел, Зинуля рванула на проезжую часть, не глядя по сторонам. Она была у кромки противоположного тротуара, когда мимо промчался огромный зеленый джип. Он как-то странно вильнул на ходу, на полной скорости. Завизжали тормоза. Через секунду
Надо было открыть глаза, но никак не получалось, словно судорогой свело лицевые мышцы. Надо было хотя бы взглянуть вниз. Но не было сил.
Она так и не взглянула. Резко развернулась, бросилась в комнату, в шлепанцах, в халате, выскочила из квартиры, слетела вниз по лестнице, забыв вызвать лифт.
– Здравствуйте, Вероника Сергеевна! Примите мои поздравления, видела вчера… – крикнула ей вслед вахтерша.
Ника кивнула на бегу, хлопнула дверью, промчалась через двор, и застыла как вкопанная, когда за углом стал виден переулок.
Там ничего не было. То есть продолжали сновать машины и пешеходы, накрапывал серый холодный дождик. Никакой толпы, никакого шума или тишины, которая бывает, когда…
– Твой муж убийца, – услышала она отчетливый хриплый шепот у себя за спиной, страшно вздрогнула, наступила на банановую кожуру и чуть не упала. Кто-то поддержал ее сзади за локоть.
Это была высоченная худая старуха в соломенной шляпе, в темных очках, с ярко накрашенным ртом.
– Что вы сказали? – спросила Ника, пытаясь разглядеть глаза за очками. Но стекла были зеркальными. Она видела только собственное лицо, вытянутое, белое, с огромными глазами.
Старуха продолжала крепко держать ее за локоть. Ника вырвала руку и заметила аккуратный бледно-розовый маникюр на корявых серых пальцах, и еще шрамы на тыльной стороне левой кисти, странные шрамы, штук шесть, не меньше, круглые, одинаковые, размером со старую дореформенную копейку. «Ожоги, – совершенно машинально отметила про себя Ника, – как будто сигареты тушили. У Гриши такие же есть. В одиннадцать лет учился терпеть боль. Глупое мальчишеское баловство».
– Я сказала, убийцы мчатся как сумасшедшие. – Старуха ткнула пальцем в противоположную кромку тротуара. – А вам что послышалось? – у нее был очень низкий, почти мужской голос. Она не говорила, а как будто шептала, глухо, быстро и как-то слишком уж нервно.
«Может, просто сумасшедшая?» – подумала Ника и отвернулась от странного, словно пергаментного лица с алым, безобразным пятном рта.
– Ничего. Все нормально.
– И вовсе не нормально, милая моя, – строго возразила старуха. – Мир жесток, никого не разжалобишь. Вы посмотрите, посмотрите! Разумеется, зрелище неприятное.
Ника взглянула, куда указывал сухой, как мертвая ветка, палец, и увидела раздавленную черно-белую кошку.
«А было ли преступление? – спросил себя капитан Леонтьев. – Что, кроме оружия и наркотиков в конурке сумасшедшей старухи, не дает мне покоя? Сплошные случайности, и никакой логики. Никаких мотивов. Что же я так завелся, в самом деле? Дом сорок по Средне-Загорскому напичкан всякой дрянью. Подумаешь – два новеньких ствола, сто грамм синтетической „дури“, конверт с „промокашками“, всего-то десять штук. И при чем здесь труп писателя?»
Андрей Михайлович Леонтьев возглавлял опергруппу УВД Юго-Восточного округа, которая приезжала на пожар
Родители Ракитина находились за границей. Позже для опознания была вызвана бывшая жена погибшего. Вместе с ней явилась и его бывшая няня. Обе женщины категорически заявили, что погибший – не кто иной, как Никита Ракитин. Обе недоумевали, каким образом он попал в этот дом. Впрочем, когда узнали имя хозяйки квартиры, все разъяснилось. Оказалось, что обе они давно знакомы с Резниковой Зинаидой Романовной, и в принципе вполне возможно, что Ракитин решил какое-то время пожить у нее.
Вскоре приехала и сама Резникова, которая тут же сообщила, что Ракитин действительно у нее поселился на время ее отсутствия. Она также опознала погибшего. Но получилось так, что именно капитан Леонтьев первым опознал его по-настоящему, то есть понял, кто на самом деле погиб на этом пожаре. Правда, тоже не сразу.
В ту ночь, когда все по трупу и по пожару было оформлено, опергруппа вернулась в управление, все сидели в кабинете, пили чай, курили, отдыхали, болтали, капитан вдруг заметил на столе старшего лейтенанта Вани Кашина яркий «покет» с дурацкой картинкой на обложке. Зверская морда и голая баба с петлей на шее. Взял в руки, взглянул на снимок автора. Ну конечно, вот почему так знакомо лицо с паспортной фотографии.
– Вань, ты хоть понял, чей труп у нас сегодня? – спросил капитан, возвращая книгу.
– А чего? – встрепенулся Ваня.
– Писатель Виктор Годунов погиб, – медленно произнес Леонтьев и закурил, – Виктор Годунов. Понимаешь ты или нет?
– Так это… – захлопал глазами Ваня, – Ракитин Никита Юрьевич, шестидесятого года. А вы чего, товарищ капитан, думаете, инсценировка?
– Ты кого читаешь, дурья башка?
Ваня взял в руки «покет», несколько секунд глядел на обложку, потом перевернул, стал разглядывать снимок автора, потом опять уставился на обложку и громко, почти по складам, прочитал: Виктор Годунов. «Триумфатор». Ну и чего?
– Ракитин – настоящая фамилия, – вздохнул капитан, – Годунов – псевдоним. Тебе книжка нравится?
– Ага, – энергично кивнул Ваня, – классно написано. Я вчера до двух ночи читал.
– Он больше ничего не напишет. Он погиб.
– Это точно. Не напишет, – согласился Ваня, – и чего?
– Да ничего, – махнул рукой Леонтьев.
Капитан отлично помнил, как впервые месяца два назад наткнулся на книжку Годунова. У метро на лотке были разложены «покеты» в ярких обложках. Леонтьев всякий раз, купив очередной «покет» с детективом, пробежав глазами первые три-четыре страницы, зарекался: больше никогда.
Со страниц лезли на него тупые монстры. Герои женского и мужского пола более всего напоминали кукол Барби и Кенов. Блондинки и брюнетки с ногами от ушей, с огромной твердой грудью и застывшими намертво глазами. Широкоплечие мужики с бицепсами вместо мозгов. Жертвы и убийцы, «братки» и милиционеры, частные сыщики и злодеи мафиози – все это были совершенно одинаковые, безликие существа, порождение огромного конвейера, штампующего бесконечную холодную пластмассу.
В какие приключения попадают эти куски пластмассы, как они убивают, умирают, прячутся, трахаются друг с другом, бегают, прыгают, как проливают реки розовой водицы, липкой кукольной крови, было совершенно неинтересно.