Избранные Истории
Шрифт:
Потом, как ни странно, она продолжила:
– Но даже истина имеет цену.
Измени тему!
– приказали его мысли.
– Скажи что-нибудь, ты осел! Что-нибудь!
– Мы привыкли приходить сюда время от времени в колледже. Ну, ты знаешь, выпить пару пива, взглянуть на... невероятных танцовщиц.
– Мальчики всегда будут мальчиками, - ответила она.
– Не меньжуйся от признания, что ты был здесь. Боже, я здесь работаю.
– Когда они начали эти штуки с секс-шоу?
– Примерно год назад.
Смит едва слышал ее. Ее лицо казалось загадочным, как ночь, и необъяснимо совершенно. Десять лет назад он мечтал об этом, но что теперь? Где сейчас была эта истина?
– Ты прекрасна, - сказал он.
– Каждый прекрасен. Если ты посмотришь достаточно близко.
Его трясло. Он не мог поверить, в то что он только что сказал. Сидеть с ней, разговаривать с ней, всего лишь видеть ее, было похоже на попытку разгадать шифр. Ее улыбка не ослабевала. Она сжала его руку.
– Я бы была с тобой, ну знаешь, в школе.
– О, да?
Улыбка стала печальной.
– Но ты никогда не просил.
Все это было слишком угнетающим. Смит знал, что он должен уйти, убежать, выбраться куда-нибудь из того своего плачевного состояния. Но затем, вдруг, свечение заколебалось. Шум в "Наковальне" вырос до дикого рева. Огромный молодой человек вышел на сцену, ухмыляясь и кланяясь вопящей публике. Парень выглядел как культурист, с сияющей кожей и буграми скрученных мускулов. Вероятно, он весил больше 100 кило, без единой унции жира. Он был совершенно голый, если не считать шипованного ошейника черной кожи и браслетов. Все это, а также усы и волосы до плеч, делали его похожим на варвара. Но Смит мог таращить глаза только на то, на что все остальные в этом месте, несомненно, тоже таращились. Член парня, хоть и был вялым, был огромным. Он болтался между ног, как лоскут стейка.
– "Перебор" - такое название у этой игры в "Наковальне", - прокомментировала Лиза.
– Выглядит как ослиная "буровая установка", не так ли?
Смит сглотнул. Он никогда не чувствовал себя хорошо, разговаривая с девочками о сексуальных деталях пенисов, намного меньших этого экстраординарного размера, но даже он хихикнул:
– Он выглядит как что-то, висящее в коптильне. Я надеюсь, что его партнерша имеет хорошую страховку.
– Его зовут Конидло. Настоящий виртуоз. Мы, не колеблясь, наняли его, как только он показал нам свою квалификацию.
Смит всегда считал, что мораль относительна. Он не был христианином, но он сразу узнал эту пародию, когда увидел его. Он уставился на Конидло. Плотные, перекатывающиеся вверх мышцы и дерзкий оскал сделали из него не человека, а карикатуру, олицетворяющую моральное убожество.
Лиза испустила долгий тяжелый вздох:
– Ты всегда был джентльменом. Ты не собираешься спросить меня, что я здесь делаю? Тебе это не интересно?
– Интересно, - признался Смит, выпуская дым.
– Обрати внимание, и ты увидишь.
С низким стоном Смит представил себе оскверненную красоту, словно падение свежесорванных цветов в яму экскрементов, словно мочу в родниковой воде. Аплодисменты выросли до оглушительных, когда Лиза двинулась к сцене. Она ускорилась и сбросила пластиковый плащ; ее внезапная нагота засветилась в огнях сцены. Она обернулась и поклонилась, подняла руки, давая толпе ее визуальную закуску. Она была карикатурой на саму себя - разнузданно-желанная,
Смит чувствовал себя парализованным, руки повисли на столе, веки застыли открытыми. Это была ужасная, страстная игра из бездны. Орган Конидла встал мгновенно. Головка члена, большая как яблоко, казалось, лопнет во рту Лизы. Она отсасывала ему длинными, удушающими ударами, в то время, как аплодисменты загрохотали словно пулеметная очередь.
Орган, должно быть, был около фута[4] длиной, и Смита действительно потрясло, когда каждый его дюйм быстро скользил внутрь ее глотки.
– Глубже в глотку, моя сладкая попка!
– крикнул кто-то.
Скорее глубже в желудок!
– подумал Смит, видя голод в ее выпученных глазах. Ее щеки выглядели нафаршированными, а растянуто-открытая челюсть делала ее лицо длинным и узким. Боже мой, - подумал Смит.
– Боже мой, Боже мой.
Конидло поднял девушку, оттянув ее рот прочь. Ее попка расположилась на кожаном ремне, когда он поместил ее в подвесную систему. Длинные тонкие ноги висели свободно; она выглядела парящей в воздухе, будто обхваченная страховочным шнуром. Конидло встал на колени, чтобы вспахать ее "киску" своим языком, который, как и все остальное у него, казался непомерно большим. Тут же замерцали яркие огни; и пот заблестел на ее теле, словно лак. Все это время Лиза извивалась в подвесной системе, ее ноги будто крутили педали в течении этого орального прелюдиолиза. Когда Конидло встал, тень его стояка заиграла на ее животе, словно призрак-змея, проползающая через белые долины. Лиза протянула руку и поласкала одинаково большие яйца, а затем начала надрачивать ствол. Затем она направила его "шляпу" в свое влагалище. "Шляпа" сразу же исчезла. Конидло усмехнулся, застыл на мгновенье, а потом сразу засунул в нее все остальное.
Над толпой повисла тишина. Лиза вздрогнула от первых толчков, затем заскользила в ритм, все больше и больше возбуждаясь. Это все, что Смит мог видеть в ней сейчас: хитросплетения стремлений, матрицы пересечений - плоть и душу. Четкость деталей возмущала его, блеск пота на коже, движение мышц, стоны и влажные звуки в случае внезапной неловкой тишины. Было больно даже смотреть. Толщина члена растягивала тугую "киску" Лизы до ярко-розового ободка. С каждым толчком Смит боялся, что она может лопнуть.
Конидло был как льдина, его ухмылка была ложной, его стояк - автоматическим и холодным, как сланец. В его стараниях было меньше страсти, чем у колеса буровой вышки, выбрасывающего грязь. Тем не менее, Лиза реагировала противоположно. Она стремилась еще больше, словно искрился свет, сосредоточенный на алмазной пыли. Ее соски встали, жесткие и розовые. Ее блестящие груди вздрагивали от толчков. Она застонала и затрясла головой, сомкнув лодыжки позади широкой, конической спины.