Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
Он шатается от кликушеского возбуждения. Геббельс подобострастно, соболезнующе обращается к Гитлеру:
— Вы устали, мой фюрер, вам следует отдохнуть.
— Да, конечно, мой фюрер, — вторит Геринг.
— Да, да, — Гитлер трет лоб. — Я должен отдохнуть…
Будуар Евы Браун.
Золотистые волосы, убранные, как драгоценность, кукольно красивое лицо, не омрачаемое ни единой мыслью, изящные руки в кольцах…
Такова Ева Браун.
Гитлер устроился напротив нее, жуя пирожок, и его полный восторга взгляд
Большое удовольствие, которое он получает, наслаждаясь пирожками и разглядывая свою любовницу, мало-помалу успокаивает его. И все же он время от времени возвращается к мрачным мыслям.
— Успокойся, Адольф, — мягко говорит Браун.
Он улыбается, кладет голову на ее колени.
— Знаешь, Ева, я в конце концов разрушу Москву! Если бы не зима, я был бы уже в Москве, но я еще буду в ней. Я! — произносит он страстным шопотом и продолжает жевать пирожок.
— Конечно, милый, ты все можешь, — она стряхивает перхоть с его мундира и перебирает рукою волосы. — Ты должен ежедневно мыть голову тем эликсиром, что я тебе дала. Покажи ногти! Ай-ай-ай! — и, вынув из волос шпильку, начинает чистить ему грязные ногти.
— Я выгоню русских в леса Сибири! — говорит Гитлер.
— Ну да, ну да, натюрлих. Только не волнуйся и будь всегда чистеньким, красивым, — говорит Ева Браун и протягивает Гитлеру пирожок.
— Войну, Ева, я закончу в Сталинграде. Это будет символом — покончить со Сталиным в Сталинграде. Ты не находишь?
— О, натюрлих, только ты один мог придумать такой ход!
— Да, я один, это верно, — соглашается Гитлер. — Это гениально — покончить со Сталиным в Сталинграде…
И он стремительно выходит из комнаты.
Вбежав в свой кабинет, где его терпеливо ждут генералы, Гитлер подходит к огромной карте Советского Союза и, обхватив ее руками с севера и с юга, кричит:
— Я возьму Россию в гигантские клещи. Смотрите!.. Я разорву ее пополам на Волге… Я задушу Москву…
К е й т е л ь. Колоссально!.. Это поистине замысел гения, мой фюрер!
Р у н д ш т е д т. Мы не в состоянии, мой фюрер, нанести в этом году несколько одновременных ударов.
Г и т л е р. Не говорите мне этого. Я нанесу один удар с юга, но он будет смертелен.
Он обращается к Иодлю:
— Скажите, Иодль, сколько дивизий мы можем бросить к Волге?
И о д л ь (угодливо). Всю группу Паулюса, всю группу Манштейна, всю группу Клейста.
Г и т л е р. И румын, и итальянцев, и всех, всех… К станкам поставим пленных. Подготовьте приказ. Паулюса — к Волге, Клейста — на Кавказ. И вы увидите, чем это кончится. Я задушу Москву.
Г е р и н г. Наши ресурсы, мой фюрер, на исходе… трудно подготовить большое наступление.
Г и т л е р. За бензин отвечает «Фарбениндустри». А что думают эти ваши тупоголовые англичане, задерживая шведский вольфрам? Они думают, что я лью кровь немцев для их удовольствия? Пусть дадут хром и вольфрам, иначе я заключу сепаратный мир с большевиками
Г е р и н г. Мой фюрер, я предусмотрительно вызвал Чарльза Бедстона, представителя английских фирм в Швеции. Он тесно связан с правящими кругами Англии.
Замок Геринга. Дождливый день. Подъезжает закрытая машина, и пассажир в пальто с поднятым меховым воротником быстро, не желая быть узнанным, входит в вестибюль.
Слуга встречает его молчаливым поклоном.
Гостя ведут наверх. Он не снимает пальто, и мы пока не видим его лица.
Лакей стучит в дверь. Она открывается изнутри, на пороге ее появляется Геринг. Его мясистое лицо расплывается в угодливой улыбке:
— Я чрезвычайно рад, что вы откликнулись на мое приглашение, — и он радушно вводит гостя в роскошный кабинет, сам помогает ему снять пальто и усаживает в глубокое кресло у пылающего камина.
Кабинет убран с королевской роскошью. Персидские и туркменские ковры, хрусталь и фарфор. На стенах картины русских и французских художников. Гость не без удивления разглядывает сокровища. Геринг самодовольно знакомит с ними гостя.
— Это из Киевского музея, — говорит он. — А это из Лувра… Это подарок Вены… Это Муссолини прислал из Венеции…
Гость садится в кресло, говоря:
— Весь мир в вашем замке.
— Пока только Европа, — смеясь, отвечает Геринг.
Гость медленно набивает трубку и с удовольствием затягивается, грея ноги у огня.
Геринг наливает ему рюмку коньяку.
— Французский, — прибавляет он, — подарок Петэна.
Гость — высокий, красивый англичанин лет сорока пяти.
— Признаться, — сухо произносит он, — я без особой охоты отправлялся из Лондона в это путешествие, третье по счету, как вы, вероятно, помните, дорогой Геринг.
Геринг беспомощно разводит руками и придвигает гостю ящик с сигарами.
— Война на Востоке давно была бы закончена, приди Гитлер и англичане к соглашению в прошлом году, — продолжает гость раздраженно и высокомерно. — Надеюсь, вы меня вызвали не по этому вопросу? — И добавляет: — Сегодня события вне нашей воли. Хозяин положения — Сталин, как вам должно быть понятно.
— Я хотел вас видеть, дорогой Бедстон, конечно, не только как старого друга. Мой интерес к вам несколько шире.
Лакей вносит поднос с кофе.
Когда лакей исчезает, Геринг вполголоса обращается к гостю:
— Я пригласил вас, дорогой Бедстон, чтобы в качестве старого друга Англии просить о личном одолжении.
— Уж не хотите ли вы прокатиться к нам, подобно Гессу? — посмеивается англичанин.
— О, нет, нет, — хохочет Геринг, — еще не изобретен парашют, который был бы способен меня выдержать!
Грохот зениток доносится до сидящих. Быстро входит лакей.
— Американцы. Большой налет, — коротко сообщает он.
Глядя на гостя, Геринг невольно прислушивается к тому, что происходит вне замка, и его только что улыбавшееся лицо выражает сейчас откровенное беспокойство и страх.