Избранные произведения в 5 томах. Книга 4. Рассказы
Шрифт:
Джек с минуту помолчал, кончик носа его побледнел.
— Меня поймали, — сказал он беззвучно, — в кулачном бою между командами после футбола. Было много других, кроме меня, но они все удрали, а полиция приметила меня из-за школьных цветов на моей фуражке. Отец только что вернулся с Цейлона и был за меня. Но директор заявил, что в назидание другим и ради репутации школы меня лучше исключить. Директор сказал, что ему жаль меня выгонять.
Мистер Джордж высморкался в огромный, желтого цвета с красными горошинами, носовой платок и молча посмотрел вдаль.
— Мне кажется, что вы, некоторым образом, пострадали
— Вероятно оттого, что мне это безразлично, — ответил Джек.
— Но вам это не должно быть безразлично.
— Почему так?
Ответа не последовало.
— Не знаете ли вы, сударь, в какую гостиницу мне лучше всего пойти? — спросил Джек.
— Ни в какую. Вы пойдете ко мне. Но смотрите! У меня две племянницы, близнецы, дочери Эллиса, к которому я хочу вас послать. Они у меня, а также другая моя племянница — Мери, которую я очень люблю. Она по фамилии не Эллис, а Рат, сирота, и живет у своей тетки Матильды, моей сестры. Я буду приглядываться, как вы будете себя вести здесь, в Вандоу — так называется ферма Эллис. Завтра я вас туда отвезу. Но вы сами понимаете, куда я вас посылаю: в стадо невинных овечек, которые вряд ли видели когда-нибудь козла. Итак, если вы волк в овечьей шкуре… Ну, я пойду за носильщиком, а затем — вперед.
Они сошли с платформы на песок — первый опыт Джека в области «хождения по пескам». Песок был глубокий, тонкий и рыхлый, и мальчик был рад, когда они наконец дошли до улицы.
Мистер Джордж заговаривал со всеми встречными, и мужчинами, и женщинами. Дамы казались слегка старомодными, на мужчинах туалет их нижнего этажа был раза в четыре шире, чем нужно.
— Почему директору в Бедфорде было жаль вас исключать? Вы, верно, хорошо учились?
— Я знал хорошо только Библию и Шекспира. Все остальное плохо. Верно, ему было жаль потерять хорошего футболиста.
— Так, еще что?
Если бы Джек был мямлей, он бы уже заныл. Но он был забронирован непрошибаемым хладнокровием.
— Я считался капитаном первой футбольной команды, — ответил он самым равнодушным тоном. — И неплох по части крикета. Имею кубок за соревнования по бегу. Я говорю все это потому, что вы меня спрашиваете.
Мистер Джордж привел Джека в полное изумление, обернувшись и став перед ним посреди улицы, как Валаамская ослица, широко расставив ноги в слоновьих брюках, пыхтя и протягивая ему свою могучую лапу. Он крепко пожал ему руку и произнес:
— Ты по душе мне, сын мой, да, ты мне по душе!
Пока они шли, Джек внимательно смотрел по сторонам, рассеянно слушая бесконечные разглагольствования старика. Он видел предназначенные для построек песчаные участки, разбросанные кое-где неказистые новые строения. Свернув в недомощенный переулок, они приблизились к двухэтажному дому с узкими верандами, голые балки которых покоились прямо на песке. Не было ни сада, ни забора, была лишь тропинка, протоптанная по песку, крыльцо, выкрашенное в белый цвет, медный звонок, узкая деревянная терраса и на ней несколько горшков с цветами.
Мистер Джордж открыл дверь и впустил Джека в крохотные, узкие деревянные сени. Чудесно пахло едой. Джек вскарабкался по узкой, дребезжащей лестнице и был введен в приготовленную для него комнату; кровать с пологом, с вязаным
Он приехал!
Когда он приводил себя в порядок, перед дверью его послышалось щебетание. Он подождал, пока все снова затихло, и только тогда открыл дверь, чтобы спуститься вниз. Но за дверью стояли, пересмеиваясь и краснея, две девочки и ждали подходящего момента, чтобы наброситься на него.
— Ну, разве он не «beau»? — воскликнула как бы про себя одна из девочек. Другая заливалась громким смехом.
Джек окаменел и покраснел до корней волос. Но на мгновение его синие глаза остановились на лицах девочек. Это, очевидно, и были близнецы. У обеих были одинаково тонкие, мягкие, слегка смуглые, теплого колорита лица, чуть-чуть дикие, характерные черты. Но у одной темно-русые волосы были курчавы, вились на висках, а из-под прямых бровей глядели робко, дико и одновременно нагло странные желто-серые глаза, как у притаившейся в кустарнике рыси. У другой были синие глаза и большой нос. И это она воскликнула «разве он не beau?»
Первая, с желтыми глазами, неловко протянула руку и, взглянув на него, сказала:
— Верно, ты — кузен Джек. Beau?
Он пожал руку сперва одной, потом другой и не нашел ни одного подходящего слова в ответ. Предводительницей была очевидно та, с желтыми глазами.
— Чай подан, — заявила она, — ты ведь сойдешь вниз?
Она сказала это через плечо. В ее курчавых волосах был тот же огневой оттенок, что и в глазах, только брови были темнее. У нее лоб, решил Джек, как у гипсового изваяния Минервы. И как странно она смотрит исподлобья через плечо! Забавные «овечки»!
Обе «овечки» побежали вниз рука об руку. Это положительно требовало некоторой храбрости. Но, очевидно, они к этому привыкли.
Джек принимал общественную жизнь в доме, как нечто, что надлежит переносить молча. Девчонки были, очевидно, придатком к общему несчастью. Он слышал, как они влетели в гостиную, возглашая:
— Он идет, «Beau» идет!
— Я думал, что его зовут Джек?
— Его зовут Бо!
Он поджал локти и вошел в гостиную; крахмальный воротничок сильно жал. Он заметил обычно-отвратительное убранство гостиной, еще более пустой, чем у них в доме; бархатные подушки на волосяных диванах и зеленый ковер; высокую, полную женщину с рыжими волосами, в шелковом платье и с золотой цепочкой, которую мистер Джордж представил госпожей Ватсон, иначе — тетей Матильдой. Она положила свои руки в кольцах с бриллиантами на плечи Джеку и стала разглядывать его, что показалось ему занятием совершенно отвратительным.
— Милый мальчик — вылитый отец! Как поживает ваша милая мать? — И она поцеловала его вопреки его внутреннему негодованию. Ибо ей уже было сорок два года.
— Хорошо, благодарю вас! — ответил Джек, подумав при этом, что, не видав матери уже более шести недель, он так же мало знает об этом, как и тетка Матильда.
— Вы свечу потушили? — спросил мистер Джордж.
— Нет, не потушил, — ответила огненного цвета девочка. — Я сделаю это за него. — И она метнулась к лестнице, как пантера.