Избранные произведения в двух томах: том I

Артюхова Нина Михайловна

Платье было похоже на фигуру человека, придавленного чем-то черным и круглым, заломившего руки от боли.

— Креп-де-шиновое! — горестно проговорил Вадя.

— Может быть, можно… заплатку… — Леня поперхнулся, чувствуя, что сказал глупость.

— Смотри, Вадя, ты себе волосы опалил… и бровь!

— А все ты, все ты! — крикнул Вадя. — Кто придумал взрывы устраивать?

Он посмотрел на стол, на окно. Скатерть старая, ее не жалко. Занавеска тоже старая, штопаная-перештопаная.

Подушку можно зашить. Но платье… за платье Маруся не простит.

— Уйди, — сказал он Леньке, — она сейчас вернется. Увидит тебя, еще хуже заругается.

Леня шагнул к двери, но вдруг остановился.

— Постой! Вадя, слушай, я придумал, что сделать! У Ани Смирновой есть телефон?

— Есть.

— Слушай, Вадька! Я позвоню сейчас к ней, вызову Марусю, скажу, что у вас в квартире пожар, чтоб она сейчас же домой бежала! Что я в форточку дым видел, огонь… и что пожарную команду вызвали.

— Зачем? — удивленно спросил Вадя.

— Чудак! Она испугается, прибежит, а потом увидит, что сгорела не вся квартира, а только платье и занавеска, и обрадуется! Не прибирай ничего с полу, пускай будет пострашней!

— Что ж, попробуем, — нерешительно проговорил Вадя. — Звони!

Леня великолепно сыграл свою роль.

Торопясь и захлебываясь, он сообщил Марусе ужасную новость.

Сказала что-нибудь? — спросил Вадя.

— Ничего не сказала, только ахнула. Прощай, Вадька, держись крепче!

Вадя кивнул головой:

— Сама виновата! Зачем ребенка оставляет одного в квартире… Правда, Ленька? На платье себе копила, а мячик просил — денег нет!

Проводив Леньку, Вадя вернулся в комнату, пристроился в уголке, между шкафом и окном, и стал смотреть во двор.

Дым легкими завитками выходил в форточку.

У калитки мелькнули желтые волосы и пестрый шарф.

Не может быть! Маруся не могла добежать так скоро! Да, это она. Попала ногой в лужу, споткнулась о камень. Она ничего не видит под ногами, она смотрит вверх, на крышу и на окно своей комнаты.

Торопливые шаги на лестнице. Нетерпеливая рука сует ключ в замочную скважину, а непослушный ключ царапает замок и попадает мимо.

Дверь распахнулась и осталась открытой. Маруся вбежала в комнату. Она задыхалась. Волосы ее растрепались, она растеряла все свои шпильки. В открытую дверь потянуло ветерком, пепел сгоревшей газеты зашевелился, зашуршал, разлетелся по комнате.

— Ва… Ва… Ва…

Маруся смотрела на стол, на кровать, на черные языки копоти над окном, на спички, разбросанные на полу. Вадя понял, что она не видит его, и шагнул от окна.

Она схватила его за плечи, повернула к свету. Она ощупывала его лицо, волосы, почерневшие от сажи руки.

— Маруся, я потушил.

Маруся

опустилась на кровать и притянула к себе мальчика. И опять жадно и торопливо осматривала его, как будто не веря, что перед нею стоит живой Вадимка. Ее испуг передался брату. Вадя почувствовал, что начинает дрожать.

— Посмотри, Маруся, твое платье сгорело… — проговорил он растерянно.

Она отмахнулась, отбросила платье. Никто никогда не целовал Вадимку так, кроме мамы. Он всхлипнул и прижался к Марусе.

— В чем ты пойдешь теперь в театр? В белой кофточке? Смотри не опоздай!

— Глупышка! Никуда я от тебя не уйду!

Вадя уткнулся лицом в теплые колени сестры и крикнул:

— Маруся! Почему ты на меня не сердишься?

Точка

Боря проспал. Когда он открыл глаза, папы уже не было в комнате, а мама надевала шубу и, улыбаясь, примеряла перед зеркалом новый нарядный шарф — папин подарок.

— Мама, постой, не уходи!

— Стою, — ответила мама.

Боря торопливо оделся, оторвал листок календаря и достал из-под подушки небольшой сверток. Потом выпрямился с торжественным видом:

— Мама! Поздравляю тебя с вашим Международным женским днем! А это тебе сюрприз.

— Спасибо, дорогой, — сказала мама. — Какая хорошенькая записная книжка! Неужели сам сделал?

Боре вдруг показалось, что записная книжка — это, пожалуй, все-таки не очень интересно; он не удержался и прибавил:

— Будет еще один сюрприз, ты не думай.

— Я не думаю.

Мама поцеловала его и хотела идти. Уже в дверях она обернулась, окинула взглядом комнату, вышитую скатерть на столе и сказала без уверенности в голосе:

— Боря, ты уж будь поаккуратнее, может быть, бабушка вечером зайдет… Перед школой съешь винегрет, а к твоему возвращению и обед поспеет. Я сегодня рано вернусь. Жалко вот, пол вчера не успела помыть.

— Так это очень хорошо! — сказал Боря.

— Что же хорошего-то? — удивилась мама.

— Очень хорошо, что ты рано вернешься!

Когда дверь за мамой захлопнулась, Боря радостно воскликнул:

— Ага! Не успела помыть? Тем лучше!

И побежал в кухню.

Так… На столе, прикрытые полотенцем, две тарелки и две чашки. Мама, должно быть, тоже немножко проспала сегодня и не успела прибрать. Вчера у нее на заводе после собрания был концерт, и она вернулась поздно.

Кастрюля из-под каши не вычищена, а только наполнена водой, чтобы отмокала. Повезло!