Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Новости есть? — потребовал он у Джакса в четыре часа дня.
— Сорок два трупа, из них два неопознанных. А у тебя?
— Работы выше крыши и полная безнадега. Стрелка идентифицировали?
— Нет, карты Таро, к сожалению, ничего не прояснили. Подумываю обратиться к медиуму. Может, выдаст имя этого парня и заодно споет что-нибудь из Элвиса Пресли. Ты же понимаешь, мы, местные тупицы, день-деньской пухнем от безделья.
— А как насчет телефонных счетов? Выяснили, кто звонил Диггеру?
— Эй, агент, штаны не порви. Это требует
— Это ваша обязанность, — процедил Дэвид.
— Согласен. Тогда какого дьявола я с тобой болтаю?
Детектив повесил трубку. Видимо, сорок два трупа доконали мужика.
Дэвида грызло разочарование и крайне скверное настроение. Обработка отчетов займет какое-то время. Обработка записей бостонского центра оплаты телефонной связи — и того больше.
А ответы необходимо найти немедленно.
— Где мы? — в семь вечера остановился Леймор возле стола Риггса по пути к выходу.
— Там же, где утром, плюс один дополнительный труп.
Леймор нахмурился. Дэвид вопросительно вздернул бровь.
— Плохой день?
— Плохая неделя, — ответствовал начальник.
Дэвид не стал расспрашивать. У Леймора свои проблемы, у него — свои. Красный огонек на телефоне сигнализировал о третьем сообщении от отца.
Через некоторое время Леймор ушел.
Дэвид вернулся к досье на своем столе. Горы документов, словно части гигантской головоломки, только и ждут, чтобы их расставили по местам. Риггс проверил финансы Стоукса, основательно прошерстил сразу после совещания у Леймора в семь утра. Ничего экстраординарного. Деньги приходили и уходили. Кое-кто мог бы съязвить, что Харпер жизни не мыслит без костюмов от Армани.
Дэвид тяжело вздохнул. Он оставил два сообщения Брайану Стоуксу, но ответа не дождался. В восемь вечера нанес визит в квартиру изгнанного сына. Свет не горел, дома никого. Потом позвонил в частную практику, где трудился Брайан, однако выяснил лишь, что доктор сказался больным.
Сорок восемь часов без единой весточки от Брайана Стоукса. Дэвид пока не решил, что это значит.
В девять вечера связался с лабораторией. Никаких впечатляющих новостей. Никаких отпечатков пальцев. Свечи местного производства с фабрики в штате Мэн, продаются в сотнях магазинов. Игрушка действительно оказалась старой. Самое интересное в лоскутке от платья — обнаружено, что кровь принадлежит двум разным людям.
Есть надежда до конца недели получить результаты теста ДНК, который выполнят в авральном порядке. Конечно, ДНК полезная штука, однако нужно еще поймать человека, чтобы было с чем сравнить.
Дэвид вернулся к нормальному следственному режиму «спешка и ожидание».
«Пока ничего больше нельзя сделать, Риггс. Ты предпринял все возможное, чтобы ей помочь. Все. Я ей солгал, — прямо укорил себя он, наконец отбросив чувство вины. — Ни слова не сказал, что
Это просто работа. Иногда приходится кому-то лгать. Ради того, чтобы кого-то спасти.
Что, если это имеет значение? Что, если узнав об отце побольше, Мелани изменит свою точку зрения на безусловную преданность родственникам, и это поможет уберечь ее от опасности?
«Гадаешь на кофейной гуще, Риггс». Ченни прав — есть огромная разница между угрозой человеческой жизни корысти ради и наймом киллера для приемной дочери.
В конце концов Дэвид отправился домой.
Разделся до боксеров и нырнул в постель.
Вырубился с прижатым к щеке пейджером, и тут же приснилось, что он в бревенчатой хижине с Мелани, а не с Меган Стоукс. Так яростно драит пол, словно от этого зависят их жизни.
Мелани лежит на полу, и, хотя доски твердые и неотесанные, она не двигается.
А в дверях стоит Рассел Ли Холмс.
Ченни устал. Действительно устал. После полудня удалось немного поклевать носом в перерыве между разгребанием мусора Уильяма Шеффилда и изучением семейной истории неких парней из Техаса, которое он пока еще не закончил. Зато раздобыл небезынтересную информацию. По словам одной из монахинь, Шеффилд был скорее монстром, чем благонравным ребенком. Она даже опасалась, как бы Уильям не отравил одного из старших воспитанников, не до смерти, а чтобы вселить в мальчишку страх Божий и вынудить держаться от себя подальше. Ясно, что в рафинированном старательном образованном анестезиологе таилось многое, не бросающееся в глаза.
Теперь Ченни плелся по тусклым коридорам Центральной городской больницы, толкая тележку, нагруженную моющими средствами, гигантским мусорным баком и бесчисленными рулонами туалетной бумаги. Пустые коридоры, тусклое освещение. Скрип колесиков по линолеуму эхом отдавался от стен, бросая агента в дрожь. Ченни ненавидел подобные учреждения.
Когда медсестра в реанимации перешла к другим пациентам в палате, он сумел кинуть взгляд в листок. Непонятная тарабарщина… сюда бы Риггса. Потом сосредоточился на двух пожилых пациентах под капельницами, подключенных к сердечным мониторам. Один выглядел неважно. Беззубая челюсть отвисла под кислородной маской. Шея в складках. Весь серый. Ченни решил, что мужик не жилец.
Второй мужчина был моложе, наверное, чуть за пятьдесят. Вот этот подходит наверняка. Хорошая стрижка. Ровный весенний загар, подтянутый живот и мускулистые предплечья. Когда медсестра подошла ближе, «санитар» вежливо поинтересовался состоянием больного.
Размышляя о насущной потребности побыстрее научиться разбираться в медицинских аферах, Ченни повернул за угол, упорно толкая тележку.
— Ой, извините.
Ченни так глубоко задумался, что столкнулся с врачом. Тот обернулся, равно пораженный, и агент оказался лицом к лицу с доктором Уильямом Шеффилдом.