Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Ри кивнула.
— Сколько мне лет, Кларисса?
— Девяносто пять.
Марианна улыбнулась немножко грустно.
— А откуда ты знаешь, сколько мне лет? Ты уже спрашивала меня или тебе кто-то сказал?
Ри покачала головой.
— Значит, на самом деле ты не знаешь, сколько мне лет. И что тебе нужно сказать, если ты чего-то не знаешь?
— Не знаю, — послушно сказала девочка.
— Вот молодец. Где я живу?
Ри открыла рот, но сдержалась, помолчала и наконец воскликнула с ноткой
— Я не знаю!
Марианна усмехнулась.
— Ты очень смышленая. Наверное, и в садике хорошо занимаешься?
— Я очень соб… разительная, — с гордостью заявила Ри. — Все так говорят.
— Сообразительная? Полностью с этим согласна и очень за тебя рада. Итак, правило номер три. Если ты чего-то не помнишь, то надо так и говорить. Сколько тебе было, когда ты начала ходить?
— Я начала ходить с самого рождения, — привычно пропела Ри, но тут же спохватилась, вспомнив правило номер три, выпустила своего зайца и радостно захлопала в ладоши. — Я НЕ ПОМНЮ! — крикнула она, чрезвычайно собой довольная. — Я. Не. Помню.
— Ты самая лучшая из всех моих учениц, — похвалила ее Марианна и разогнула четвертый палец. — Ладно, отличница, — последнее правило. Ты знаешь четвертое правило?
— Я НЕ ЗНАЮ! — прокричала Ри.
— Вот и молодец. Итак, правило номер четыре. Если ты не понимаешь, что я говорю или о чем спрашиваю, нужно так и сказать. Capisce?
— Capisce! — крикнула в ответ Ри. — Это значит «понимаю» по-итальянски! Я знаю итальянский. Миссис Сьюзи учит нас итальянскому.
Марианна моргнула. Вероятно, сообразительность ценилась даже в мире судебных психологов. Ди-Ди стоило немалых усилий сохранить бесстрастное выражение лица. Взглянув искоса на Джейсона, она увидела, что он сидит с тем же каменным лицом. Вроде бы и в одной с ними комнате, но отдельно.
Мысль эта навела ее на другие, и она торопливо сделала запись в блокноте.
Между тем в комнате для допросов Марианна Джексон, похоже, пришла в себя.
— Ну что ж, теперь ты знаешь правила. Итак, скажи мне, Кларисса…
— Ри. Меня все так зовут.
— А почему тебя зовут Ри?
— Маленькой я не могла произнести «Кларисса» и говорила «Ри». Мамочке и папочке это понравилось, и теперь они тоже называют меня Ри. Если я только не натворю чего-нибудь. Тогда мамочка говорит «Кларисса Джейн Джонс», и у меня есть время исправиться до счета три. Или я отправлюсь на штрафную ступеньку.
— На штрафную ступеньку?
— Да. Я тогда должна отсидеть четыре минуты на нижней ступеньке. Не люблю штрафную ступеньку.
— А что твоя Крошка Банни? Она ведет себя плохо?
Кларисса посмотрела на Марианну.
— Крошка Банни — игрушка. Игрушки не могут вести себя плохо. Такое только
— Очень хорошо, Кларисса. Ты — большая умница.
Девочка расцвела улыбкой.
— Мне нравится Крошка Банни, — доверительно поведала Марианна. — В детстве у меня тоже была игрушка, Винни-Пух. У него внутри была музыкальная шкатулка, которая, если ее завести, играла «Гори, звездочка, гори».
— Я тоже Пуха люблю, — призналась Ри, придвигаясь ближе к Марианне и заглядывая в плетеную корзинку. — А где ваш медвежонок Пух? В корзине?
— Вообще-то он дома, на книжной полке. Пух был моей любимой игрушкой, а любимые игрушки люди не перерастают.
Говоря это, Марианна подвинула корзинку к девочке, которая с любопытством оглядывала волшебную комнату.
Ди-Ди еще раз скосила глаза на Джейсона Джонса. По-прежнему никакой реакции. Ни радости, ни печали, ни тревоги, ни беспокойства. Ничего. Она сделала еще одну пометку в блокноте.
— Ри, ты знаешь, почему ты здесь?
Девочка сразу же сжалась, нахохлилась, подалась чуточку назад и снова принялась теребить игрушку.
— Папочка сказал, что вы — хорошая. Он сказал, что если я поговорю с вами, то все будет хорошо.
Даже не поворачиваясь, Ди-Ди ощутила, как напрягся Джейсон. Он не двигался, ничего не говорил, но на шее ясно проступили набухшие вены.
— Что будет хорошо, милая?
— Вы вернете мою мамочку? — глухо спросила Ри. — Мистер Смит вернулся. Сегодня утром. Поскребся в дверь, и мы его впустили. Я люблю Мистера Смита, но… Вы вернете мою мамочку? Я скучаю по мамочке.
Марианна не спешила с ответом. Некоторое время она сочувственно смотрела на девочку. Молчание затягивалось. Сидя по другую сторону окна, Ди-Ди переводила взгляд с розового ковра на складные стулья, со стульев на корзину с игрушками, но избегала смотреть на девочку. Рядом заворочался Миллер. Но Джейсон Джонс не шевельнул пальцем, не произнес ни звука.
— Расскажи мне о своей семье, — попросила Марианна. Ди-Ди знала этот прием — отступить от чувствительной темы, очертить более широкий мир ребенка и только потом вернуться к ране. — Кто твоя семья?
— Я, мамочка и папочка, — начала Ри, снова теребя ухо Крошки Банни. — И Мистер Смит, конечно. Две девочки и два мальчика.
Ди-Ди сделала еще несколько пометок в блокноте, изобразив генеалогию семьи в представлении четырехлетнего ребенка.
— А другие родственники? — спросила Марианна. — Тети, дяди, двоюродные братики и сестрички?
Ри покачала головой.
Девочка определенно не знала о своем дедушке, подтверждая либо утверждение Джейсона о том, что Сандра не поддерживает отношения с отцом, либо предположение, что Джейсон Джонс сам постарался изолировать свою молодую жену.