Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Мелани вдохнула жизнь в семью Стоуксов, и Брайан не мог причинить ей боль. «Если не хочу жить для себя — надо жить для нее».
Он начал посещать группу поддержки. Узнал, что носит внутри слишком много ярости. Узнал, что у него в голове «полная путаница с отношением к родным» и «проблема с настоящей близостью». Его учили, что необходимо выяснить раз и навсегда, кем он хочет быть. И выяснить это обязан он сам, а не отец и не семья. Что ему необходимо научиться любить себя. А Брайан все яснее понимал, что проблемы связаны не столько с сексуальной ориентацией, сколько с чувством
Двадцать пять лет спустя те кошмарные дни в Техасе внезапно принялись преследовать его с удвоенной силой. Иногда он просыпался в холодном поту. Иногда от собственного крика.
Как-то Брайан увидел во сне смерть родителей и ощутил себя счастливым. В те дни он не решался приходить домой.
Сегодня утром позвонил Джейми О'Доннелл. «Мелани выглядит слишком бледной, словно находится на грани, — рявкнул он. — Прошлой ночью у нее снова случился приступ мигрени, очевидно, вследствие крайнего перенапряжения. Брайан, что, черт возьми, происходит?»
Брайан понятия не имел. Но забеспокоился.
Затем после полудня позвонил какой-то мужчина, не назвавший своего имени, и коротко буркнул, что Мелани нуждается в брате. Брайан немедленно поспешил к сестре. Наплевал на официальное заявление отца, что Брайан Стоукс отныне нежеланный гость на Бикон-стрит, и рванул домой. В спешке дважды проехал на красный, чтобы побыстрее добраться до места.
Сцена в спальне Мелани убила наповал.
— Маме такое видеть не стоит, — выдавил он, бросив взгляд на старую красную деревянную лошадку и нечто вроде алтаря из зажженных церковных свечей.
— Шутишь? Ради Бога, входи и закрой дверь.
Брайан повиновался. Сестра стояла в другом конце комнаты, все еще в пижаме, хотя давно перевалило за полдень. Руки обхватили тело. По щекам струятся слезы. Явно перепуганный вид его потряс. Мелани никогда не пугалась. Никогда.
— Мелани… — машинально шагнул он к ней, но потом заколебался.
Они смотрели друг на друга, сознавая, что между ними выросла стена. «Так мне и надо, — решил он. — Стоять в этой спальне и сомневаться, нужен ли я здесь».
Повисло неловкое молчание.
— Брайан, познакомься, это Дэвид Риггс, — наконец произнесла Мелани и указала на единственного человека в комнате, который двигался вполне целенаправленно. — Он бывший полицейский. У него остались связи…
— Бывший?
— Артрит, — коротко пояснил Дэвид.
Брайан кивнул, заметив хромоту.
— Я позвонил приятелю, действующему детективу, который умеет держать язык за зубами. Ваша сестра прямо-таки зациклена на конфиденциальности.
Мелани вопросительно глянула на брата. Тот одобрительно кивнул, хотя пока не составил мнения о Дэвиде Риггсе. Без помощи не обойтись, ведь сам Брайан никогда не видел ничего подобного и не имел связей в правоохранительных органах, и поэтому не знал, что предпринять.
— Господи, что это? — наконец разразился Брайан. — Я имею в виду… кто это сделал? Как? Зачем?
— Пока не выяснено, — ответил отставник. — Начнем с сорока четырех церковных свечей с ароматом гардении. Одна красная деревянная лошадка, клочок старой синей ткани
Брайан слегка повернулся и посмотрел прямо на фигуру. Дерьмо. Мерцающие свечи образовали слово. МЕГАН.
Далекие воспоминания всколыхнулись в душе. Малышка Меган на полу. Брайан схватил ее куклу и разорвал на части. Меган плачет, ничего не понимая. Клочки разбросаны по всему полу. «Ты должна стать сильной, Меган, должна стать сильной».
Бездна, поглотившая сестру, снова разверзлась.
— Я встала посреди ночи, — тихо сказала Мелани. — Спустилась вниз. Когда вернулась… в общем, все это уже находилось здесь.
— Встала посреди ночи? — проскрипел Брайан. — Мелани, подобное случалось годы назад…
— Вы лунатик? — деловито спросил Дэвид.
Но Мелани смотрела на брата, и в ее глазах он увидел то, чего больше всего боялся, — страдание. Он причинил ей боль. Когда Мелани вставала посреди ночи, Брайан должен был находиться рядом. Именно он всегда просыпался, всегда следовал за ней, чтобы оберегать, пока она смотрит на портрет Меган. Он старший брат. Это его обязанность.
— Я не лунатик, — через некоторое время произнесла она. — Иногда я просто… нервничаю.
— Мелани…
— Потом, Брайан. Позже.
Дэвид Риггс прокашлялся, привлекая к себе внимание.
— Ваша мать может вернуться домой в любое время, поэтому следует здесь прибраться.
Не дожидаясь ответа, бесцеремонно продолжил:
— Начнем с лошадки. Это ведь она изображена на портрете внизу? Лошадка Меган.
— Ухо отколото, — пробормотал Брайан. — Моих рук дело. Швырнул в камин. Я был… зол. Меган играла с ней в день похищения, но больше лошадку никогда не видели. Тогда полиция утверждала, что Рассел Ли спрятал игрушку в качестве… как они это называли? Трофея.
— Никогда? Даже после ареста Холмса?
— Нет, никогда.
— А ткань?
— Не уверен.
Брайан какое-то время изучал лоскут, не прикасаясь, просто смотрел.
— Возможно, от ее платья, — пробормотал он в конце концов. — Синего. Но это было давно, понимаете, и к тому же… сейчас клочок испачкан.
— Девочку нашли в платье?
— В одеяле, — ответил Брайан, нерешительно взглянув на сестру.
Дэвид кивнул. Меган действительно обнаружили завернутой только в одеяло.
— Как кто-то сумел войти? — осенило Мелани. — У нас же есть сигнализация.
— Она была включена? — спросил Дэвид.
— Разумеется! — сухо отрезала Мелани. — Послушайте, вы имеете дело с семьей, которая точно знает, какое может случиться несчастье. Уж поверьте, отец каждый вечер обязательно активирует охранную систему.
— Хм… — на минуту призадумался Дэвид. — Кто остался в доме на ночь?
— Я, конечно, — ответила Мелани. — Мама и папа. Мария. Кроме того, в гостевой спальне планировала заночевать Энн Маргарет — моя подруга и босс в центре Красного Креста. До Дедхэма далековато, тем более поздно ночью. Возможно, она осталась, но для надежности надо спросить Марию.