Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Да вы как же сюда попали? — заговорил молодой человек…
— А, видите, видите! вот вы теперь интересуетесь, а прежде не хотели и слушать!
— Ну, да ведь мне всё равно! не говорите, пожалуйста! Ах, черт возьми, какая история!
— Молодой человек, не сердитесь; я не знаю, что говорю; это я так; я только хотел сказать, что тут, верно, что-нибудь недаром, что вы принимаете участие… Но кто вы, молодой человек? Я вижу, вы незнакомец; но кто же вы, незнакомец? Боже, я не знаю, что говорю!
— Э! подите, пожалуйста! —
— Но я вам всё расскажу, всё. Вы, может быть, думаете, что я не расскажу, что я зол на вас, нет! вот рука моя! Я только в упадке духа, больше ничего. Но, ради бога, скажите мне всё сначала: как вы здесь сами? по какому случаю? Что же касается до меня, то я не сержусь, ей-богу, не сержусь, вот вам рука моя. Здесь только пыльно; я немного запачкал ее; но это ничего для высокого чувства.
— Э, подите с вашей рукой! тут поворотиться негде, а он с рукой лезет!
— Но, милостивый государь! вы со мной обходитесь, как будто, с позволения сказать, со старой подошвой, — проговорил Иван Андреевич в припадке самого кроткого отчаяния, голосом, в котором было слышно моленье. — Обходитесь со мной учтивее, хоть немножко учтивее, и я вам всё расскажу! Мы бы полюбили друг друга; я даже готов пригласить вас к себе на обед. А этак нам вместе лежать нельзя, откровенно скажу. Вы заблуждаетесь, молодой человек! Вы не знаете…
— Когда же это он ее встретил? — бормотал молодой человек, очевидно в крайнем волнении. — Она, может быть, теперь меня ждет… Я, решительно, выйду отсюда!
— Она? кто она? боже мой! про кого вы говорите, молодой человек? Вы думаете, что там, наверху… Боже мой! Боже мой! За что я так наказан?
Иван Андреевич попробовал повернуться на спину в знак отчаянья.
— А вам на что знать, кто она? А, черт! Была не была, я вылезаю!..
— Милостивый государь! что вы? а я-то, я-то как буду? — прошептал Иван Андреевич, в припадке отчаяния уцепившись за фалды фрака своего соседа.
— А мне-то что? Ну, и оставайтесь одни. А не хотите, так я, пожалуй, скажу, что вы мой дядя, который промотал свое состояние, чтоб не подумал старик, что я любовник жены его.
— Но, молодой человек, это невозможно; это ненатурально, коли дядя. Никто не поверит вам. Этому вот такой маленький ребенок не поверит, — шептал в отчаянии Иван Андреевич.
— Ну, так не болтайте же, а лежите себе смирно, пластом! Пожалуй, ночуйте здесь, а завтра как-нибудь вылезете; вас никто не заметит; уж коли один вылез, так, верно, не подумают, что еще остался другой. Еще бы сидела целая дюжина! Впрочем, вы и один стоите дюжины. Подвигайтесь, или я выйду!
— Вы язвите меня, молодой человек… А что если я закашляюсь? Нужно всё предвидеть!
— Тсс!..
— Что это? как будто наверху я опять слышу возню, — проговорил старичок, который тем временем, кажется, успел задремать.
— Наверху?
— Слышите, молодой человек, наверху!
—
— Боже мой! молодой человек, я выйду.
— А я так не выйду! Мне всё равно! Уж если расстроилось, так всё равно! А знаете ли, что я подозреваю? Я подозреваю, что вы-то и есть какой-нибудь обманутый муж — вот что!..
— Боже, какой цинизм!.. Неужели вы это подозреваете? Но почему же именно муж… я не женат.
— Как не женат? Дудки!
— Я, может быть, сам любовник!
— Хорош любовник!
— Милостивый государь, милостивый государь! Ну, хорошо, я всё вам расскажу. Вонмите моему отчаянью. Это не я, я не женат. Я тоже холостой, как и вы. Это друг мой, товарищ детства… а я любовник… Говорит мне: «Я несчастный человек, я, говорит, пью чашу, я подозреваю жену свою». — «Но, говорю я ему благоразумно, за что же ты ее подозреваешь?..» Но вы не слушаете меня. Слушайте, слушайте! «Ревность смешна, говорю, ревность порок!..» — «Нет, говорит, я несчастный человек! Я, того… чашу, то есть я подозреваю». — «Ты, говорю, мой друг, ты товарищ моего нежного детства. Мы вместе срывали цветы удовольствия, тонули на пуховиках наслаждения». Боже, я не знаю, что говорю. Вы всё смеетесь, молодой человек. Вы сделаете меня сумасшедшим.
— Да вы и теперь сумасшедший!..
— Так, так, я и предчувствовал, что вы это скажете… когда говорил про сумасшедшего. Смейтесь, смейтесь, молодой человек! Так же и я процветал в свое время, так же и я соблазнял. Ах! у меня сделается воспаление в мозгу!
— Что это, душенька, как будто у нас кто-то чихает? — пропел старичок. — Это ты, душка, чихнула?
— О, боже мой! — проговорила супруга.
— Тсс! — раздалось под кроватью.
— Это наверху, верно, стучат, — заметила жена, испугавшись, потому что под кроватью действительно становилось шумно.
— Да, наверху! — проговорил муж. — Наверху! Говорил я тебе, что я франтика — кхи-кхи! франтика с усиками — кхи-кхи! ох, бог мой, — спина!.. франтика сейчас встретил с усиками!
— С усиками! боже мой, это, верно, вы, — прошептал Иван Андреевич.
— Создатель мой, какой человек! Да ведь я здесь, здесь вместе с вами лежу! Как же бы он меня встретил? Да не хватайте меня за лицо!
— Боже, со мной сейчас будет обморок.
В это время наверху действительно послышался шум.
— Что бы там было? — прошептал молодой человек.
— Милостивый государь! я в страхе, я в ужасе. Помогите мне.
— Тсс!
— Действительно, душка, шум; целый гвалт подымают. Да еще над твоей спальней. Не послать ли спросить.
— Ну, вот! чего ты не выдумаешь!
— Ну, я не буду; право, ты такая сегодня сердитая!..
— О, боже мой! вы бы шли спать.
— Лиза! ты меня вовсе не любишь.
— Ах, люблю! Ради бога, я так устала.
— Ну, ну! я уйду.
— Ах, нет, нет! не уходите, — закричала жена. — Или нет. идите, идите!