Избранные произведения. Том 1

Городецкий Сергей Митрофанович

2. Смуглая

Сыпься, сыпься, белый снег! Тем смуглее будет бровь, Тем алее будет кровь. Мчи нас, мчи нас, конский бег! Тем острее будет бровь, Тем быстрее будет кровь. Бейся, бейся, женский крик! Тем теснее будет кров, Тем страшнее встречный ров. Прячься, прячься, смуглый лик! Тем любовней будет кров, Тем внезапней скаты рвов. Сыпься, сыпься, пышный снег! Ложе снежное готовь, Чтоб нежней легла любовь. Мчи нас, мчи нас, конский бег! Горячи густую кровь, Чтоб быстрей несла любовь.

3. Белая

Как пряма и как строга, Как

стройна и как бела! Белизну ты где взяла? Пред тобой серы снега, Пред тобой зима смугла, Белизну ты всю взяла. Как бела и как горда, Как смела и как светла! Пред тобою тает мгла. Но по жилам кровь-руда Алым зноем протекла, Сердце счастьем залила. Для кого твоя рука Перстень девичий сняла, Страсть того стрелой прожгла. И, как твой огонь жарка, По щекам и у чела Белым пеплом пролегла. 1907

СТИХИ О СВЯТОЙ ЛЮБВИ

1. «Святая славится любовь…»

Святая славится любовь Простым сплетеньем робких слов, Ручьем бесхитростных стихов. Их тело — камень, пламя — кровь. Они нежданностью ясны И незаконченны, как сны. Они тройные: три строки. Грустит невеста — первый стих, Любимых двое — два других.

2. «Печать божественной руки…»

Печать божественной руки Легла не многим на чело. Его чело ее несло. Он был спокойный властелин Природы, солнца и луны, Печальной осени, весны. Он был во всем и был один, Он миру целому внимал И тайну в очи целовал. Он знал безветрие небес, Дыханье бурь и гул валов, Он слышал много голосов. Ему шептал и верил лес, Ему волну несла река, Над ним летели облака. Он время вел и каждый миг Сам зажигал и сам гасил, Любя рождал и хоронил. Железной тяжести вериг От детства гордо не надев, Он был ягненок, змей и лев.

3. «Она, нетронутая лань…»

Она, нетронутая лань, На перепутье бытия Стояла, робость затая. Слепая жизнь живую дань Безглазым идолам-камням Ее готовила во храм. Но смутно, смутно, словно сон, Невнятной грусти змейка-нить Кралась ей душу перевить. И райских струн неясный звон Манил ее к сиянью дня, Огонь незажженный храня. На солнце взоры устремив, Она жила в тиши пустой У входа в терем золотой. Богаче, чем морской прилив, Она несла в себе алмаз Стремящих к счастью темных глаз. Но, как пустыня без воды, Забыла запахи цветов, И мощь корней, и вкус плодов. О вы, кто духом молоды, Вставайте, будьте как она, Все чаши выпейте до дна.

4. «Так темен, темен вечер был…»

Так темен, темен вечер был. Так долог был вечерний час. Огонь закатный в муках гас. В кошмаре душный воздух плыл. Дорога шла, все шла, устав, Полями, лесом, между трав. Лохматой грудой стал курган, И стая сосен, старых слуг, Над ним сковала верный круг. Они пришли, когда туман Куренья белые кадил И вечер за горы уплыл. Перед заветною чертой Коснулся душ людской испуг, Но сосны разомкнули круг. Природа с ласкою простой Склонилась к ним, седая мать, Детей привыкшая ласкать. Глаза просторные открыв, Он ясно близкое постиг, И зажигал, любуясь миг. Она, вся — нега, вся — порыв, Таить смятенья не могла, Себя на радость отдала. Он руку

взял и взял ее, Так близок стал, так был далек, Так странен трепет теплых щек. Лицу ее — лицо свое… Двойная вспыхнула душа, Как мир весенний хороша. Ликуйте все, кому дано Носить огонь и зажигать Судьбой рожденное сверкать! Зарею небо зажжено. Вонзился в небо первый луч, Так нежно ал и так певуч. Они зажгли свои костры, Огни слились в один язык, И в нем метнулся чей-то лик. Слиянье брата и сестры — То было первое родство, Вселенской жизни торжество.

5. «Так прилетело утро к ним…»

Так прилетело утро к ним. И с утром ангел прилетел, Готовя светлым их удел. Он был чудесным и нагим, Без пола, зависти и слез, Нежнее, чем стволы берез. Два снежно-белые крыла Пространство отдали ему. Он был подвластен лишь тому, Чья жизнь над жизнями была Предвечным, чистым родником И первым всех огней огнем. Едва лучи своих лампад Заря на небо принесла, Они увидели посла. Сверканьем стал их ясный взгляд, Тела — вселенной, Богом — дух, И мрак земли для них потух. Им очи ангел отворил, Расширил теплые сердца, Чтоб свет небесного лица Перенести хватило сил. И мир, сияя, им предстал Без жадных, темных покрывал. Прекрасен был их первый день, Прекрасней всех пришедших дней, Смелее всех и всех ясней. И Бог сказал земле: «Одень Одежду лучше всех одежд, Милее девичьих надежд».

6. «Как хорошо владыкой быть…»

Как хорошо владыкой быть Не только неба и цветов, Но всех желаний, чувств и слов. Как хорошо в себе носить Всю власть, носить в себе одном, Над телом, духом и умом. Как хорошо рабыней стать Того, кто все в себе несет, Кто все дает и все берет. Как хорошо себя сжигать У золотого алтаря Тебя зажегшего царя!

7. «Трепещет пламенный закат…»

Трепещет пламенный закат. Все небо в желтом янтаре, Вечерня служится заре Среди сияющих палат, И от зенита до земли Не ходят тучи-корабли. Вечерню слушая, стоит, Стоит он в поле на огне, На темном, старом валуне. Лучами храм небес залит. Душа лучами залита. Весь мир — безмолвные уста. «Приди», — он медленно сказал Кому-то жадному, кто был Над ним в пожаре алых крыл. И темно-красный жаркий вал Его, сказавшего, увлек В кипящий пламенем поток. Когда последний луч погас, На небо сумерки взошли И звезды бледные зажгли, Тогда погас последний час Небесно-белых первых дней, Настали дни иных огней.

8. «Он к ней пришел и ей сказал…»

Он к ней пришел и ей сказал: «Иди со мной. Тебя люблю. Тебя любовью окрылю». Шла ночь в тумане покрывал, Когда к реке они пришли И поцелуем мир зажгли. Нет! Нет! То был не поцелуй, То был огонь нездешних сфер, Предел сознанья, чувств и мер. Он создал в них потоки струй, Горячих, острых, как металл, Он их уста огнем сковал. Еще. Еще. Раскрыт кивот. И близкий Бог в глаза глядит. Он рад. Он знал. Он так велит. Объятья рвутся. Миг растет. Сверкает тело. Всё — одно. Всё — глубь, достигнутое дно. Весь мир — живое существо, Двояко целое. И в них Оно истратилось двоих. Так родилось еще родство: Отныне мужа и жены Телами души зажжены.