Избранные произведения. Том 1

Городецкий Сергей Митрофанович

11. Марево

Сделал меньше малый терем, Сумрак гуще, ниже свод. И шепнул: «Давай поверим!». Покидая небосвод. Засмеявшись серым глазом Брату-вечеру в ответ, Начал счет я: «Раз!» И разом Вспыхнул тихий серый свет. «Два!» И в зыбкой колыбели Просыпается дитя. Щеки сонные зардели. Ищет, ручками метя. «Три!» И мать склонилась гибко Голод грудью утолить. У двоих цветет улыбка, Третий — краше в гроб валить. Вечер, вечер, вечер! Тише! Колдовства не нарушай! Долетает шепот свыше: Ночи — «Здравствуй!», мне — «Прощай!» 26 августа 1907

12. Ясность

Прониз'aла душу ясность созерцанья. Как дождем, омыла дальние углы. Освежила

бурей первого страданья, Разорвала скопы ядовитой мглы. И взираю странным, онемелым оком На позор звериных, разоренных нор, Где былые годы низменным потоком Пробегали мутно, потупляя взор. И внимаю сердцем чистоту и ясность Предо мной лежащих голубых высот, Где промчится, с вечным утвердив согласность, Дней моих грядущих просветленный лёт. 27 августа 1907

13. Море

Уплывайте, уплывайте, дальше, дальше, облака, Чтоб лазурь была как море, а не узкая река. У меня душа как море, полноводный океан, Что под льдинами синеет у полярных белых стран. С каждым часом льдины тают, обнажая синеву. Вот последняя лепечет: «Не растаю, уплыву!» Но от солнца золотого никогда не уплывет То, что зной его могучий на погибель обречет. Льдина тает, расширяя каплей малою простор, Только море, только небо и взирающий мой взор. Все, что было мелким, низким, сметено, унесено, Светит чистая пустыня, в вечность зоркое окно. Все, что мучило, томило, теснотой своей гнело, Все развеял вольный ветер, далью моря унесло. Только волны ходят вольно, как хотят и где хотят, И серебряные брызги к небу синему летят. Только я гляжу, не веря широте морской души: Неужели эти дали из моей идут глуши? 27 августа 1907

14. В лесу

Слышу стон твой издалече, Вижу: плачешь на земле, Колыхают слезы плечи, Скорбь застыла на челе. И целуешь вереск алый, Припадаешь и опять Подымаешь крик усталый К синю небу возлетать: «По траве ходил по этой, На цветы лесов глядел. Сердца ласковой заметой Сколько сосенок одел. Как питался, любовался, Красотой лесною жил; Голос звонкий отдавался, С эхом вспыльчивым дружил. А теперь — леса красивы, Или нет — не вижу я. Слышишь ты мои призывы, Там, в теснинах бытия?» «Слышу, верная подруга! И хожу, хожу вот так: Одного того же круга Обивая известняк. Выпускают чередою По дорожке погулять, Чтоб натянутой уздою Вольным сердцем помыкать. Шагу малого налево, Ни направо не ступи, А беспомощного гнева Силу острую тупи. Вот хожу и вспоминаю Лес зеленый да тебя. А тоска моя шальная Ходит рядышком, знобя. Слышу стон твой издалече. Вижу: плачешь на земле. Подыми-ка к небу плечи, Сгладь морщины на челе! И окинь свободным оком Красоту и бытиё. Все ль твое в лесу высоком? А твое, так и мое». 28 августа 1907

15. Поэт

Я рассказал, косноязычный, Природы яростную глушь. И был отраден необычный Мой быстрый стих для ярких душ; Я рассказал наивным слогом Святой причастие любви И промолчал о тайном многом, Сокрытом в плоти и крови; Я рассказал бессвязной речью Народа сильного беду, Взманивши гордость человечью Сорвать железную узду. Теперь иное назначенье Открылось духу моему, И на великое служенье Я голос новый подыму. Да будет свят и непорочен Мой целомудренный язык, Как взгляд орла седого, точен И чист, как снеговой родник. Да будет всем всегда понятен Судьбою выкованный стих, Равно вчера и завтра внятен, Равно для юных и седых. Да будет щедр и безразличен Для всех сияющий мой свет, Когда святым огнем отличен Я, волей божьею поэт. 1 сентября 1907

ВОЛЯ

1. Воля

Здравствуй, воля! Наивная, как юная невеста, Пугливая, как лань лесная, Пьянящая, Как первое осеннее вино. Опять

ты облекла меня, Вошла и в кровь и в плоть мою, В глаза мне поглядела так призывно, Что закружилась сладко голова, И на траву склонил я жертвенное тело, Где желтые и красные огни Кленовых листьев раскидала осень. Такая ж ты, но для меня другая. Все так же ты объемлешь мир, Сверкаешь солнцем И в лесу живешь, Где каждый лист тобою дышит, Колеблемый осенним ветром. Но миру ты нужней, чем мне, Но солнце светит всем, как мне, И лес хранит тебя для всех, Не только для меня, Стихийного, смеющегося зверя, Каким была душа моя, Пока не наступила эта осень. Так мало совершилось — так же много. Я только десять дней не видел солнца, Тобой сверкающего, воля; И столько же ночей не видел неба, Простертого тобою, воля; Я только десяти рассветов И десяти вечерних зорь не видел, Затепленных тобою, воля; Я только десять дней баюкал стены Невольничьей докучной песней, Пропетою тобою, воля, — И вот душа уже другая, Берет от жизни впечатленья Прямей, задумчивей и проще. Так листья, ливнем благодатным Омытые, берут прямее Лучи от жизненного солнца. И стали: Слышнее детский голос, Понятнее седая старость, Невыносимее людская скудость, Своя мудрее совесть, Сильнее вялый разум, Мои пути виднее, Ценнее жизнь, И смерть доступней, И ярче огненные листья; Зажженные тобою, осень, И ближе ты, возможность жизни, Воля. Здравствуй, воля! 31 августа — 4 сентября 1907

2. Детство

Я в том лесу, где детство протекло, Такое вольное, Так хорошо и верно знавшее Искусство жить в игре веселой, К чему теперь лишь робкими шагами Я приближаюсь, опыт тяжкий Неся в окрепшем сердце. Он тот же, мой сосновый лес. И время Лишь выше подняло стволы седые, Лишь ближе молодой сосняк Согнало к белому оврагу, Который был таким большим, Когда на дне его я бегал детскими ногами, И маленьким таким теперь лежит передо мною Как будто удивленный старому знакомцу, И вовсе не глубокий. Иду тихонько, вглядываясь в чащу, Прислушиваясь к чьим-то голосам, Как прежде, полнящим весь гулкий лес, И знаю, что нельзя назвать их птичьим пеньем, Ни шелестом засохших веток, А только тихими лесными голосами. И вдруг средь них звучит мой прежний голос, И за стволами низко у земли Мелькает белое и быстрое пятно, То исчезает, бросившись на землю, То снова мечется — болотный огонек, Зовущий за собой неведомо куда По зарослям зеленой топи. Куда? Не знаю. Знаю — на приволье, В лесные чащи и поля пустые Под синим небом жизни, В море, гулкое, цветное море — Туда так весело и просто Бросаюсь я и отдаю всего себя, Как этому лесному сновиденью. <1907>

ОСЕННИЙ ВИХРЬ

1. Вступление

Как взлетают эти листья К небесам пустым; Как себя роняют листья Вихрем золотым, — Так стихи к тебе взлетают Из моей глуши; Так смолкают, тлеют, тают В мировой тиши, Чтоб глаза твои седые Потемнеть могли; Чтоб огни земли рудые И тебя зажгли; Чтоб и ты опять дрожала, Стала бы не та, Чтобы ты сама сказала: Осень — красота.

2. Вихрь

Ты опять ко мне приникла, Ты опять меня взяла. Вихрем огненным возникла, Миг замедлила, утихла, Острым пальцем поманила, Серым глазом ослепила, Меч лучей своих вонзила, Сердце вольное зажгла. И взлетела вихрем, вихрем. Вьешься, вьешься в вышине; Манишь ввысь слепящим вихрем, В золотом летишь огне; Стрелы, сыплемые вихрем, В небе светятся — не мне; Листья, сорванные вихрем, Вихрем падают ко мне.

3. Осень

И несешься в диком танце — Быстрым оком не догнать. Только в девичьем румянце Страх у зорек увидать. Только в лиственном багрянце Горесть леса угадать. Выше, выше, выше в синь, В синеву своих пустынь! Сердце, стой! Не бейся. Стынь. Сердце, стань! Алеют раны Умирающей зари. Осень смотрит в эти страны На леса твои. Смотри. Осень льет свои туманы На поля твои. Умри. Вот летит душа Смугляны, Дочь последняя Зари.