Избранные произведения. Том 2
Шрифт:
— Выходит, мы не самые слабые в этих краях. Наверное, собака…
Они жарили ломтики конины, насаженные на прутья, и ели, обжигаясь. К этому рациону не хватало хлеба и соли, но оба понимали, что им, возможно, предстоит еще привыкать и к сырому мясу, чтобы остаться в живых. На помощь рассчитывать пока было нечего…
4
Несмотря на то, что в этом странном мире стоял вечный желтый день, их потянуло ко сну: биологические часы организма были настроены на привычный двадцатичетырехчасовой цикл. В лесу спать было холодно, да и небезопасно — костер еле грел, а у них даже
— Придется идти спать в «крепость», — сказал Иван, вскидывая глаза на стену здания, нависшую над ними. — Там хоть тепло, а повезет — так и уют найдем.
Тая согласилась. Она была сыта, сил заметно прибавилось, к тому же на настроение благотворно влиял небольшой запас жареного мяса, завернутый в бересту и отягощавший карманы куртки Ивана.
На пути к зданию они встретили другого мамонта, обгладывающего кору березы. Мамонт был космат и явно ниже первого. Один бивень у него был сломан, и мамонт дрожал крупной дрожью, что было заметно даже сквозь густую бурую шерсть.
— Замерз, бедняга, — пожалела его Тая.
Иван отрицательно покачал головой.
— Они не боятся холода, тут что-то другое. Может, заболел.
Постояли, глядя на гиганта с явным сочувствием. Ветер донес издалека длинный тоскливый вой. Мамонт вздернул голову, хлопнул ушами, прислушался и молча подался в чащу, оставляя на кустах и ветвях деревьев клочья шерсти.
— Паук? — нерешительно сказала Тая.
— Не похоже, крикунов тут достаточно и без пауков. Пойдем, незачем ждать приключений.
Они пробрались сквозь кустарник к стене здания- странно пятнистой, ячеистой, с рядом слепых черных пятен. Никаких дверей видно не было, а окна начинались метрах в двадцати от земли и, насколько хватал глаз, все были целые, без трещин и пробоин. Эти проемы Иван называл окнами больше по привычке, на настоящие окна они походили мало.
— Наверное, мы уклонились от дыры, — пробормотал Иван. — Поищем? Она должна быть недалеко.
Тая первой двинулась вдоль стены. Эксперт с невольной жалостью посмотрел на ее короткие сапожки. Тая часто проваливалась в снег до колен, и ноги, наверное, были совершенно мокрыми. Как и у него, впрочем.
Они прошли около километра. Ячеи сменялись выпуклостями, «окна» то пропадали совсем, то шли длинными рядами, а входа все не было. Пока шли, было тепло, но стоило остановиться, как холод возвращался под одежду… Посмотрели друг на друга и повернули обратно. Не успели пройти несколько десятков шагов, как впереди вдруг бесшумно отъехала в сторону часть казавшейся монолитной стены, и на снег вылился черный «ручей». Снова пауки!
Тая подалась назад. Иван поспешил закрыть ее телом, поднимая вверх руку с «дубинкой». Но паукам было не до них: ни один не свернул в сторону и не посмотрел на замерших людей. По снегу они передвигались так же быстро и плавно, как и по твердой земле, словно скользили над ним на невидимых лыжах, и, лишь приглядевшись, можно было заметить, как работают их членистые ноги. Странные это были пауки. И не потому, что размеры их превышали размеры любого паука на земле: было в них нечто и от гибкости змей, и от механической равномерности и целеустремленности машины, и что-то еще — неуловимое изящество геометрических форм, «запах» мысли и опасности, что всегда отличало живое от неживого…
«Ручей» пауков исчез за деревьями, на снегу остался только странный дырчатый след, не похожий на след живого существа. «Противоречие, — подумал
— Бежим!
Через несколько секунд они оказались в здании, и тут же блок стены совершенно бесшумно и без помощи каких-то видимых механизмов стал на место и закупорил проход. Наступила темнота и тишина. Иван зажег фонарь и зажмурился от брызнувших со всех сторон искр.
Они стояли в ледяном гроте — таково было первое впечатление. Слегка наклонные стены — в пластах хрустального, с белыми прожилками, льда, сводчатый потолок — сплошной искрящийся слой снега со льдом. Однако это был не лед. Материал стен грота был теплым и щипался электричеством. Лишь пол не создавал иллюзий насчет своей основы — металл, похожий на хромистую сталь.
— Тепло, но слишком жестко, — сонным голосом сказала Тая.
Было видно, что дальше идти ей смертельно не хочется, но право решения она оставляла мужчине. Иван невольно улыбнулся.
— Ты права,к тому же здесь шастают пауки. Поищем более укромное убежище, и вообще у меня идея- попробовать выйти на другую сторону здания.
У Таи загорелись глаза, но тут же погасли. — Мы уже пробовали в коридоре, помнишь?
— Плохо пробовали. Но отложим поход на утро…
Иван не договорил. Где-то внутри здания родились шорохи и скрипы, гулко ударил невидимый гонг. Стены грота стали потрескивать, искриться, Иван выключил фонарь, но темнота не наступила, они были окружены призрачным холодным сиянием стен. Шорохи приблизились, распались на дробное постукивание сотен быстрых ног.
Иван затравленно огляделся — бежать было некуда — и отступил, насколько смог, с середины грота к стене. В ту же секунду дальний тупик грота раскололся щелью, в которую вкатился знакомый черный поток пауков. Пахнуло свежестью и эфиром.
Бесшумно отошел в сторону блок выхода наружу, передний отряд пауков выкатился на снег, а остальные равнодушно бежали следом, не обращая внимания на людей. Они бы так и проскочили мимо, но Тая вдруг пошатнулась. Иван едва подхватил ее на руки. Последний из замыкающих колонну пауков замедлил бег и остановился, обернувшись к ним блюдцами глаз и приподняв переднюю пару лап. Иван опустил Таю и угрожающе поднял свое оружие. Паук, казалось, раздумывал, что делать, потом вдруг испустил тонкий лучик света, ощупал им фигуры людей, повернулся и припустил за своими собратьями. Блок выхода встал на место, потемнело. Сияние уходило в глубь стен, запах озона исчез.
Иван снова включил фонарь, с тревогой глядя на Таю. Девушка побледнела еще больше, глаза ее лихорадочно блестели. «Не заболела бы!…» — озабоченно подумал он.
— Сможешь идти?
— Наверное, смогу, но куда?
Иван повел лучом фонаря и нащупал плечо Таи. Проход, через который пауки проникли в грот, остался открытым. Гадать, почему он открыт, было некогда, и они побежали, хотя Иван признался себе, что у него сил почти не было. Что же говорить о Тае?
Они выбежали в обширный зал, занятый какими-то громадами, словно покрытыми черным лаком. Одна из них тихо, как трансформатор, гудела, и над ней крутились фиолетовые огоньки. Запах здесь стоял странный — сладкий, с привкусом мяты и полыни. Пол в зале напоминал черное стекло и был теплым, почти горячим на ощупь, зато потолок отсутствовал, как в том зале, где Иван оставил вертолет. Вместо потолка на высоте полусотни метров колыхалась сизая дымная пелена.