Избранные произведения. Том 3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя
Шрифт:
— Что все это значит, черт побери? Тебе что, оса в штаны попала?
Эрик сперва даже не услышал его. Затем он оглянулся и тихо проговорил:
— Нет. Нет, я увидел кое-кого.
— Правда? Может быть, ты мне скажешь, кого именно? Друга, убийцу, мисс Вселенную? — Эббот продолжал молчать, и тогда Чарли саркастически добавил: — Ну намекни хотя бы: зверь, овощ или минерал?
— Гм, — глаза Эрика были прикованы к перекрестку в ожидании, не появится ли там еще раз та самая машина. — Это была девушка.
— Какая-то девушка! Она
— Нет. Вовсе нет, — ответил Эббот и добавил задумчиво: — Я думаю, что она на меня посмотрела, но не совсем уверен.
— Извини, я ее не разглядел. А ты никогда не хотел попробовать себя в качестве полузащитника у «Скорчеров»? Ты бы им подошел.
— Как жаль, если я кого-нибудь сшиб, — пробормотал Эрик, вспомнив о тех прохожих, которых он так грубо распихивал во время своей безумной погони.
— Да ну, брось, — Чарли положил руку на плечо другу. — Я уверен, они уже все забыли, — он оглянулся. — По крайней мере, должны были забыть. Но я не хочу торчать здесь и дальше, чтобы узнать это наверняка, — и Чарли потащил Эрика к метро. Тот шел медленно.
— Ну же, приди в себя, Эрик. Ты видел девушку. Прекрасно. Она исчезла. Забудь о ней.
— Я не могу забыть о ней, Чарли, — следующие слова он произнес вопреки своему рассудку. Он просто материализовал их, как сайракс.
— Кажется, я влюбился.
Молодой рекламный администратор остановился. Некоторое время он изучал тротуар, затем пристальным взглядом посмотрел на своего давнего друга. На его лице застыло искреннее удивление. Наконец, прищурив один глаз, Чарли произнес:
— Забавно, забавно. Ты меня разыгрываешь, да?
— Нет. Вовсе нет. Я серьезно, Чарли.
— Ну конечно.
— Я тебя уверяю.
Чарли нахмурился, криво усмехнулся.
— Нет, будь я проклят! Такие красавицы, как Габриэлла, прямо-таки вешаются на тебя, а ты можешь мечтать о каком-то там воображаемом лице, промелькнувшем в ночи. — Он поднял руку и сблизил большой и указательный пальцы так, что между ними осталось не более полутора миллиметров. — Вот сколько у тебя шансов увидеть это лицо когда-нибудь еще. Или, может быть, тебе тиснуть объявление в газету? — «Разыскивается девушка, которая в последней раз была замечена проезжающей через перекресток Вэн Бьюрен и Второй улицы в семь тридцать вечера восемнадцатого сентября». Несомненно она окажется страстной любительницей подобного рода объявлений. Она прочтет твое и немедленно тебе позвонит. Затем ты женишься, и вы заживете счастливо.
— Эх, Чарли, нет в твоей душе романтики.
— Как же нет, черт возьми! — ответил он. — Спроси Адриенну.
— Я же сказал, романтики, а не похоти.
— Слушай, — не унимался Чарли, — это не важно. То есть все было интересно и необычно. Из этого выйдет классная история, которую завтра можно будет рассказать в офисе, но только тебе нужно готовиться к поездке в Гонконг, а мне проектировать оформление вкладыша. В общем, я имею ввиду, что все надо воспринимать
— Нет, Чарли, нет. Зачем ты будешь задерживаться из-за меня. Поезжай один.
— Какого черта? У тебя все еще чудаковатый вид. Я доставлю тебя домой. Я так и вижу репортаж в часовой программе новостей: «Выдающийся молодой конструктор „Селверн Инкорпорейтед“ был обнаружен в четыре часа утра блуждающим по улицам Финикса в невменяемом состоянии. Последующее расследование показало, что он влюбился в лицо, замеченное им в толпе на улице. Письма и соболезнования направлять в санаторий Чэндлера», — Чарли подождал немного и затем заговорил снова, причем сарказм в его голосе пропал. — Что, она действительно была так хороша?
— Я никогда ничего подобного не видел, Чарли, — голос Эббота прозвучал с необыкновенной энергией. — Это не была красота кинозвезды. Это нечто иное. Что-то мечтательное и неземное, как будто с картин Пэрриш.
— Быть может, во сне она явится к тебе снова, Эрик. Но этого не произойдет, если мы сейчас же не уберемся отсюда, — Чарли посмотрел на часы. — А ты знаешь, что происходит в будни после восьми? Поезда в подземке начинают ходить с получасовым интервалом вместо десятиминутного. Я не собираюсь так долго торчать на станции. Я хочу добраться домой.
Эрик глубоко вздохнул и улыбнулся.
— Я тоже, — затем добавил извиняющимся тоном: — Ты прав во всем. Это было интересно, но увы…
— Я же говорю, из этого выйдет отличная история. Но я не буду ее рассказывать, если ты этого не пожелаешь.
— Какая мне разница? Давай, повесели ребят, — Эрик потянул друга за руку. Они пошли вверх по Вэн Бьюрен.
— Ведь это не будет иметь значения, даже если ты все-таки ее найдешь, — сказал Чарли в полной тишине. — Я тоже видел машину.
— Но ты не видел людей внутри.
— Нет не видел, но это была «Кадота», и управлял ею шофер вместо программы. Такая штука по карману только богатым людям. Ты, конечно, великолепный конструктор, и все такое. Но это имеет значение для таких девчонок, как Габриэлла. А та таинственная девушка принадлежит, наверняка, не нашему классу. Ведь будет только хуже, если ты все же разыщешь ее каким-нибудь чудом, а она просто не обратит на тебя никакого внимания.
— Вероятно, это так, но кто тебе сказал, что любовь поддается логике?
— Значит, ты все еще влюблен в нее без памяти.
Эрик кивнул, слегка пожимая плечами.
— Потрясающе, — пробормотал Чарли. — Прекрасно. Габриэлла, того и гляди, прыгнет к тебе в постель, а ты вместо этого думаешь о женщине, которая мелькнула перед тобой долю секунды и даже тебя не видела. Разве после этого ты не похож на кандидата в сумасшедший дом?
— Подожди минутку, Чарли. В чем тогда прелесть жизни, если в ней нет таких вот отклонений от нормы? Что такое жизнь без исключительных исключений?