Избранные произведения. Том 3

Головачев Василий Васильевич

— Вы говорите, что мы, люди, — представители третьей волны… Значит, была и первая, и вторая?

— Первая- это я и мои современники, вторая началась со строительством Орилоуха,Маата,Сферы Дайсона и других экзотических для вас объектов. Кстати, сеть орилоунского метро предназначалась, строго говоря, для использования ее разумом второй волны,но ее свойства позволяли пользоваться ею и палеоразумным и постразумным существам.

— Вы хотите сказать,что и после нас будут рождаться цивилизации? Четвертой волны? Пятой? Сотой? Сколько же их способна генерировать

наша Метавселенная?

— Вы упрощаете, но в общем-то недалеки от истины… по вашим меркам. Дело не в количестве волн жизни, а в качестве. В конце концов предел экспансии разума — сама Вселенная, что очень близко к Абсолюту.

— В таком случае Вершитель и есть — Вселенная, осознавшая себя целиком?

— Вы снова упрощаете, но пусть будет так.

Силы Мальгина, направленные на поддержание видео- и пси-контакта, кончились, он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от напряжения. В тот же момент и «конь» и «всадник», так и не пожелавший участвовать в беседе, не проронивший ни слова, исчезли. Грот первого Держателя Пути в истории Метавселенной, Пути, который начали строить Вершители, вернее, их проекционные послы — Строители, опустел.

Полчаса — по своему внутреннему времени — Мальгин отдыхал, снова и снова прокручивая в памяти отрывки разговора, пока циферблат удивления не зашкалило окончательно и встреча перестала казаться поразительной и необыкновенной. К тому же ему начало мерещиться, что и «всадник» говорил с ним на своем тарабарском языке, только он, Мальгин, не смог этого услышать, понять, ощутить. Было ли так на самом деле, разбираться не хотелось. Как сказал когда-то мудрец и философ Николай Рерих: «Неведомые нам слова, все они полны смысла». Поверим ему, подумал Мальгин равнодушно. Желание увидеть Вершителя не осуществилось, и этот факт не способствовал поднятию настроения, хотя Строитель и дал понять, что для рода хомо сапиенс контакт с Вершителем невозможен принципиально.

Впрочем, принципы эти установлены не человеком, думал Клим, и еще никто не доказал мне, что они действуют везде и для всех. Я не могу заставить звезды вращаться вокруг себя, зато могу найти вселенную, где подобные деяния разрешены тамошними законами природы.

Защемило сердце: снова вспомнились слова Паломника о вселенных, где конфликт Мальгин — Купава мог быть разрешен без участия Шаламова. Где они — эти вселенные? И не будет ли их поиск просто бегством от самого себя, бегством постыдным и унизительным? И не окажется ли его уход из родной Вселенной предательством по отношению к тем, кто зависит от него? К Шаламову, например, Купаве… и другим.

Но если остаться, оставить все как есть, не будет ли это самым обыкновенным рабством? — возразил внутри Мальгин-второй.

Мальгин-первый усмехнулся: таких, которые, освободившись от своего рабства, потеряли всякую ценность, немало.

Это Заратустра, не сдавалось второе «я», а что думаешь ты сам, не опираясь на древних и современных мыслителей?

Я хочу следовать голосу своей печали, ответил Мальгин, это единственный путь к самому

себе. Не знаю только, хватит ли у меня сил и имею ли я на это право.

Снова Заратустра, поморщился второй Мальгин. Похоже, ты припас крылатые фразы на все случаи жизни, но вряд ли они могут послужить нравственной опорой бытия. Уйти в другую вселенную ты сможешь, а от себя — никогда!

Ну и заткнись в таком случае! — прервал «диалог» Мальгин. Позвал мысленно:

— Хранитель.

— Я весь внимание, — прилетел шипящий ветерок пси-ответа.

— Строитель назвал тебя Держателем…

— Этот термин- не имя- соответствует истине. Я- Держатель Пути, а не Хранитель, как орилоуны. Такие, как я, живут по одному в каждой вселенной.

— Хорошо, буду называть тебя Держателем. Меня нужно отправить обратно в свое время, понимаешь, о чем речь?

— Безусловно. Я связан со всеми Держателями и Хранителями Пути во всех временах и метавселенных вплоть до финалов их существования. Однако смею заметить, что сеть орилоунского метро — термин ваш, и он не совсем верен, — в вашем конкретном районе обитания повреждена и невосстановима.

— Значит, домой я уже не попаду?!

— Я этого не говорил. Но поможет вам вернуться домой в нужный вам момент времени только Вершитель.

— Строитель сказал, что это невозможно…

— Вы неправильно поняли: полный контакт биологических существ — носителей разума с Вершителями действительно неосуществим, необходима иная энергетика, информационно-обменные структуры, возможности многоуровневого мышления и так далее, но если Вершитель заметит и захочет помочь — он это сделает и без вашего участия. Я ведь тоже в какой-то мере одна из проекций Вершителя, разве что функционально привязанная, и всегда готов сделать все, что в моих силах.

— Однако же переслать меня туда, откуда пришли Вершители, вы не сможете?

— Туда — нет. Вернее, могу, но это равносильно вашей смерти. Другое дело — туда, где возможна ваша встреча с Вершителем.

Мальгин облизнул пересохшие губы, не заботясь о сохранении внешней невозмутимости.

— И где это место?

— В далеком будущем, за сотни миллионов и десятки миллиардов лет после вашего появления на свет. Но вам придется пройти пустыни горя, боли и одиночества… Строитель предупреждал, помните? Если выдержите — вернетесь.

Мальгин закрыл глаза, сосредоточиваясь на дыхании: Строитель не обманывал, да и не знал, наверное, что такое ложь. Видимо, ложь, как и любое другое искажение истины, являлась исключительно достижением человеческого гения и наравне с другими подобными «достижениями» послужила причиной эволюционного тупика. Кто-то кричал внутри Мальгина, отчаянно и страшно, что все это чепуха, не все люди лживы, и что раз человечество не погибло в ядерной войне, то оно выживет и впредь, но Мальгин не стал отвечать крикуну. Он верил и не верил сказанному, дрался сам с собой, успокаивал всех внутри себя и плакал, и вытирал слезы, и жаждал вернуться домой до спазм в горле и холодной боли в сердце.