Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
— Шесть минут!
— Всего-то? — поразился Мальгин. — А мне показалось, часа два.
Закрыл глаза, сосредоточился, вспоминая формулы аутотренинга.
Голова еще кружилась, но силы прибывали с каждой минутой, и наступил момент, когда он смог встать и дойти до кухни. Выпив два стакана настоя из куманики и листьев толокнянки, он вернулся в гостиную, сел в кресло, расслабился и попытался вспомнить, с чего все началось. Взгляд наткнулся на «магическую сферу»… и тут же молнией сверкнула догадка: непосредственно перед приступом он рассматривал «сферу»,
Мальгин выцедил третий стакан, отозвавшийся в голове волной легкой эйфории, и вспомнил, что увидел в глубине «сферы» чье-то лицо.
— Точно, это было лицо, — вслух сказал хирург. — Но чье?…
— Может быть, твое собственное? — предложил версию Харитон.
Ответить хирург не успел: в прихожей проиграл мелодию дверной замок. Опасностью не пахло, и Клим открыл дверь. В дом вошел инспектор Столбов из кримведомства Бояновой, подал руку, вглядываясь в лицо хозяина цепкими желтыми глазами.
— У вас неприятности? Не очень хорошо выглядите.
— Да не так чтобы очень. — Клим кивнул гостю на кресло. — Располагайтесь. — Распахнул дверцу бара. — Что будете пить?
В диапазоне биоизлучений Столбов распался на четыре «призрака» преимущественно голубовато-зеленых тонов, тонов ровного, сдержанного характера и высокого интеллекта.
Инспектор бросил взгляд на содержимое бара, улыбнулся.
— Ол, если не возражаете.
Мальгин молча достал красивую бутылку с древнерусским хмельным напитком, разлил по неощутимым «стаканам», принесенным из квартиры Купавы, киб приволок поднос с тостами и сладкими пастилками, «домовой» включил тихую музыку, и атмосфера в гостиной приобрела запах праздничности.
Столбов отхлебнул глоток напитка, с интересом повертел в пальцах невесомый и почти невидимый «стакан». Впечатление было такое, будто рубиновая жидкость лишь на мгновение приобрела форму цилиндра и сейчас прольется на пол, золотистая паутинка стенками стакана не воспринималась.
— Красивая вещь, необычная. Подарок?
Столбова занимали другие мысли — Мальгин уже знал, с чем пришел криминспектор, но не стал пугать его осведомленностью и ясновидением.
— Подарок, но не мне.
Столбов кивнул, лобастый, умный, терпеливый, обладающий хорошей интуицией и упорством в решении поставленной задачи.
— Купаве, да? Я думаю, что вы уже вычислили, с чем я пришел, но повторюсь, если не возражаете. Как и вас, безопасность беспокоит компания, в которую попала ваша… э-э… жена Шаламова, а также ее психологическое состояние. Может быть, объединим усилия?
— Ее компания — ее забота, хотя и мне она не нравится, а что касается ее состояния… оставьте эту проблему мне. Я справлюсь.
— Не сомневаюсь. — Столбов остался невозмутим, он вообще никогда и ни на кого не обижался. — То есть вы — за разделение функций, да? Может быть, это не лучшее решение вопроса, однако я
— В принципе — да.
Инспектор кивнул, снова чуть заметно улыбнулся.
— Уважаю уверенных в себе людей. Вы говорите «да» так, словно в этом слове по крайней мере в три раза больше букв. Вторая проблема касается вас лично. Нас, то есть опять же службу общественной безопасности, беспокоит ваше здоровье, а точнее, участившиеся приступы синдрома «черного человека», во время которых вы себя практически не контролируете.
Мальгин по достоинству оценил прямоту и откровенность визитера, недомолвки и «фигуры умолчания» он не любил так же, как и явную ложь, хотя приятного в словах Столбова было мало.
— До сих пор я справлялся, — угрюмо проговорил хирург.
Инспектор помолчал, потом сказал непривычно мягко:
— Но вы не можете дать стопроцентную гарантию на будущее. Беда в том, что вы сами не знаете, как будет реагировать ваше «альтер эго», то есть информационный след «черного человека», на жизненные коллизии в момент, когда… м-м… он управляет сознанием.
— Пока что все происходило в пределах этических норм.
— Мы располагаем доказательствами обратного.
— Что вы сказали?! — В голосе Мальгина прозвучал гнев.
Столбов не дрогнул, но зрачки его расширились.
— Вот видите, — тихо сказал он. — Вы понемногу начинаете терять власть над собой, а, по моим данным, раньше эмоции у вас не брали верх над рассудком. К сожалению, вашей способностью к пси-атаке без всяких усилителей пользуется и второе ваше «я». Вы думаете, почему во время последней схватки с… э-э… любителями острых ощущений в квартире Купавы вам удалось уйти?
— «Тигрозавр», — сказал Мальгин, с трудом разжав челюсти. — На волю вырвался «тигрозавр»…
Столбов обозначил свою обычную улыбку.
— Весьма образный эпитет и весьма точный. Драчуны, если можно их так называть, с минуту находились в шоке, несмотря на защитные устройства. Представляете, какой у вас потенциал?
Собеседники помолчали. Мальгину стало жарко, и он приказал окну открыться. В комнату влетел холодный ветер, полный запахов дождя, земли и сырого дерева. Инспектор допил напиток, сунул в рот пастилку и встал.
— Всего доброго, мастер. Желаю, чтобы ваш дар был не только оружиемnon. Кажется, у герба графов Румянцевых был такой девиз. Попробуйте оценить все то, что я сказал, и не сочтите за труд поделиться со мной выводами, хорошо?
Мальгин хотел выдавить из себя привычное «да», но его спасло от этого видео. Из вспыхнувшего виома в гостиную заглянул Майкл Лондон.
— Салют, третий. Ты один?
— Нет,- помедлив, ответил Мальгин, покосился на Столбова, пристально разглядывающего Лондона. — В каком смысле «третий»?
— В самом что ни на есть прямом: первый- Шаламов, второй я.
— Понятно.
— Звоню в последний раз, мастер, и то потому, что уважаю. За тобой начали охоту, поберегись.
— Кто? И зачем?