Избранные произведения
Шрифт:
Всё, что творит он, — свято и светло!
Моей любви дороги стали кривы,
Тому виной — бровей его извивы.
Мой разум поразила слепота,
Тому-виной — Юсуфа красота.
Вблизи меня слова он произносит,
Но горе, а не радость мне приносит.
Его уста — воды живой исток,
Но я-то лью кровавых слез поток.
Но радости не вижу от посева.
Хочу сорвать я с ветки сочный плод,
Но яблока мне ветка не дает.
Мне подбородка ямочка желанна,
Но в яму горя падаю нежданно.
Его ревную к рукаву, узнав,
Что овладел его плечом рукав.
Его одежды стать бы мне краями:
Прильнула б к праху под его ногами!»
Кормилица заплакала навзрыд:
«Как можно жить, коль так душа горит?
По мне, разлуки тяжкие страданья
Милей такого странного свиданья.
Горька беда разлуки — горше нет,
Зато в таком свиданье — сотни бед!»
ЗУЛЕЙХА ПОСЫЛАЕТ КОРМИЛИЦУ К ЮСУФУ
Для Зулейхи, иссохшей от печали,
Ее слова сочувствием звучали.
Сказала мамке: «О, как много раз
Ты помогала мне в тяжелый час,
Так окажи еще раз мне услугу
Я Друг тебе — мне помоги, как другу.
Ты запылай, как мой горящий лик,
Иди к нему, в мой превратись язык.
Скажи ему „Побег, взращенный в неге, —
Как я мечтала о таком побеге!
Скажи мне, кипарис, в каком саду
Я древо, равное тебе, найду?
Есть кипарис, чья сень светла святая,
К нему привита ветвь от древа рая,
Но даже он, что горд своей листвой,
Вовек сравниться не дерзнет с тобой.
С тех пор как мир возник, с того начала
Таких сынов, как ты, рождалось мало.
Тебя увидев, счастлив стал Адам,
Своей красой ты счастье дал садам,
Она превыше дара колдовского,
Превыше разумения людского!
Попрятались все пери в глушь и тишь —
Они боятся, что ты их затмишь.
Готовы совершить грехопаденье.
Ты взыскан небом, жалость прояви
К той, что взыскует у тебя любви.
Страдает Зулейха в твоем аркане,
Избавь же эту прелесть от страданий.
Она влюбилась в юные года,
Ты — страсть ее, и счастье, и беда.
Ты ей во сне являлся троекратно,
И с той поры ее судьба превратна:
То забурлит она водой речной,
То стынет, словно ветерок ночной.
Смотри: теперь она худа, как волос,
Тебя желая, сердце раскололось.
Ступай же к ней и сжалься, стань добрей,
Ведь жалость — украшение людей.
В твоих устах — живительная влага,
Так что ж и капли ей не дашь, как скряга?
Твой стан — как ствол, плоды на ветках есть.
Так что же плод один нельзя ей съесть?
К твоим губам пусть припадет губами,
Тогда зальет, быть может, в сердце пламя.
Пусть ног твоих коснется головой,
Чтоб для нее ты пальмой стал живой.
Что от величья шахского убудет,
Коль шах порой с рабыней ласков будет?
Она, хотя пред ней склонилась знать,
Рабой твоих рабынь готова стать!“»
Юсуф ответил, эту речь отринув,
Рассыпав жемчуга из уст-рубинов.
Сказал он мамке: «Ты умна, хитра,
Не совращай меня с пути добра!
Я — раб, я куплен Зулейхой. Немало
Мне милостей хозяйка оказала.
Меня вернула к жизни госпожа —
Служу ей честно, с верностью дружа.
Вовеки ей не буду в состоянье
За каждое воздать благодеянье.
Вот я, невольник преданный, стою,
Пред ней склоняя голову свою.
Но ты ей передай: „Не жди другого,
Я не хочу сойти с пути благого.
Пусть о грехе забудет Зулейха,
Я не пойду тесниною греха.
Азиз меня усыновил с доверьем.
Ужель ему отвечу лицемерьем?