Избранные произведения

Джами Абдуррахман

Зверей и птиц, исполненных движенья.

А снизу — лани в мускусный приют

По основаньям золотым бегут.

А на полу — из золота павлины,

Жемчужинами хвост украшен длинный.

Воздвиглось дерево до потолка,

Любого изумляя знатока

Серебряным стволом, и бирюзою

Листвы, и золотых ветвей красою.

А птицы на ветвях сидят, поют,

Рубины — клювы, крылья — изумруд.

Такой листвою весь дворец украшен,

Что листьям не был вихрь осенний страшен.

Искуснейший художник светлый зал

Портретами влюбленных расписал.

Юсуф и Зулейха сидели рядом,

Обняв друг друга и лаская взглядом.

На той стене — уста у них слились,

На этой — руки их переплелись.

Взглянул бы ты на двух влюбленных счастье,

И сам бы задохнулся ты от страсти!

Как свод небесный, был дворец высок,

Сиял луной и солнцем потолок.

Сказал бы ты, взглянув на эти стены:

Цветник благоухает несравненный!

Напоминала роспись о весне,

Переливались розы на стене,

Склонялись розы в том саду друг к другу,

Казалось: милый обнимал подругу.

Казалось: то блаженства дивный сад,

На ложе сладострастья розы спят.

Короче: был чертог подобен чуду,

В нем образы влюбленных жили всюду.

Куда б ни бросил взоры ты свои,

Ты видел только образы любви.

В Юсуфа Зулейха сильней влюбилась,

Когда краса чертога ей открылась.

При взгляде на кумирню вновь и вновь

В ней вспыхивала жаркая любовь...

На милое изображенье взглянем,

И словом «страсть» себя мы в сердце раним.

Оно в огонь бросает нас опять,

И жжет нас рабства жгучая печать.

ЗУЛЕЙХА ПРИГЛАШАЕТ ЮСУФА ВО ДВОРЕЦ

Когда возвел дворец художник строгий,

Царевна стала украшать чертоги.

Китайскою парчой устлала пол,

Расставила и стулья и престол,

Повесила светильники, и в блеске

Соперничали пышные подвески.

Ковры она развесила, вздохнув:

Всё было здесь — отсутствовал Юсуф!

Вот правда: без любимого страдая,

С презреньем смотришь ты на кущи рая...

Решила так: Юсуфа позовет,

Окажет уваженье и почет,

В покое светлом с ним уединится,

Чтобы его красою насладиться,

Чтобы познал блаженство и Юсуф,

К ее устам живительным прильнув,

Чтобы она вкусила страсти нежной

В извивах мудрости его мятежной.

Стремясь его пленить, его любя,

Она сперва украсила себя.

К чему ей были кольца и запястья?

Но все ж надела их, желая счастья.

Сияла роза девственной красой,

Но стала краше, облита росой.

Она была свежа, благоуханна,

Ей свежести прибавили румяна.

Усмою брови подвела она,

И радугою сделалась луна.

Блистала, волосы переплетая,

Они дышали мускусом Китая.

Когда в ее глаза вошла сурьма,

Увидел мир, как необъятна тьма.

Юсуфа позвала, сказав: «Любимый!

Меня огонь сжигает негасимый.

Кипит любовной смутою душа,

Горит сухою рутою душа!»

Она стояла перед ним, рыдая,

Чтобы луна явилась молодая,

С вершины счастья возвестив: «Живи,

Развеселись на празднике любви!»

Не знал Юсуф, что во дворце таилось,

Лишь тонко по цветам вода струилась.

Взяла Юсуфа за руку: «О ты,

Светильник зрячих, солнце чистоты!

Как ты красив, пленителен и строен!

Ты всех даров и милостей достоин.

Ты честно служишь мне, тобой дышу

И гордо цепи верности ношу.

Приди и властвуй надо мной по праву,

Приди, тебе хочу пропеть я славу!»

Сказав свою чарующую речь,

Решила в первый зал его увлечь.