Избранные произведения

Джами Абдуррахман

Ибрахим, сын Сулеймана, сына Абдальмалика, сына Мирвана, рассказывает.

В то время, когда халифат переходил от Омейядов к Аббасидам и Аббасиды хватали и убивали Омейядов, я, сидя в окрестностях города Куфы на кровле дома, возвышавшегося над равниной, увидал, что черные знамена выступили из Куфы. Мне пришло в голову, что эта толпа идет на поиски за мной. Я сошел вниз и, переодетый, вошел в Куфу, но не знал там никого, у кого мог бы скрыться. Я достиг дверей богатого дома и увидал въезжающего в дом красивого всадника, окруженного невольниками и слугами. Я приветствовал его. Он спросил меня: «Кто ты и что тебе угодно?» — «Я человек беглый, — отвечал я, — страшусь своих недругов и в твоем доме ищу убежища». Тогда он ввел меня в свой дом и поселил меня в горнице около гарема. Я пробыл там несколько дней в наилучших условиях, находя перед собой все, что наиболее нравилось мне из пищи, питья и одежды. Хозяин у меня ни о чем не спрашивал. Каждый день он выезжал куда-то верхом и снова возвращался.

Однажды я спросил у него: «Ежедневно я вижу, как ты садишься на коня и вскоре возвращаешься: зачем ты ездишь?» Он отвечал: «Ибрахим, сын Сулеймана, убил моего отца, и я слышал, что он скрылся в этом городе. Каждый день я выезжаю в надежде, что, быть может, найду его и отомщу за своего отца». Когда я услышал это, то мое злосчастие поразило меня, ибо судьба забросила меня в жилище того, кто добивается моей смерти. Так как я пресытился своим существованием, то я спросил у того мужа его имя, а также имя его отца и, узнав, что он говорит правду, сказал: «О благородный муж! Ты, как мой покровитель, имеешь надо мною неограниченные права. Мне надлежит указать тебе твоего недруга и тем сократить путь твоих скитаний. Ибрахим, сын Сулеймана, — это я, и виру за кровь отца твоего требуй с меня». Он мне не поверил и сказал: «Тебе, должно быть, надоела жизнь, и ты хочешь освободиться от сего бремени». — «Нет! Ей-богу, я его убил», — ответил я и представил доказательства. Узнав, что я говорю правду, он вспыхнул, и глаза его налились кровью. На мгновение он поник головой, а затем сказал: «Скоро ты придешь к моему отцу, и он сам потребует у тебя отмщения за свою кровь, я же не посрамлю своего гостеприимства. Встань и уходи, ибо я в себе не уверен и боюсь, как бы мне не причинить тебе вреда».

Затем он пожаловал мне тысячу динаров. Я взял их и вышел.

О юноша, духа величью учись,

У опытных в жизни отличью учись.

От сердца злодейский совет отклоняй,

От уст своих речи клевет отклоняй.

Добром отвечай постоянно на зло.

Врагу оно пользу едва ль принесло.

Когда же ты доброе дело творишь,

К тебе возвратится то доброе лишь.

* * *

Однажды ночью случился пожар в большой каирской мечети, и она сгорела. У мусульман появилось подозрение, что это сделали христиане. В отместку они стали поджигать их дома и сожгли их. Султан Египта захватил часть поджигателей, собрал их в одном месте, велел по числу их наделать жребиев и написать в них для некоторых смертную казнь, для некоторых же отрубление руки или наказание плетьми. Затем эти записки рассыпали над ними, и на кого какой жребий упал, с тем дол жны были поступить сообразно содержанию записки. Один из жребиев, содержащих смерть, упал на некоего человека. Он сказал: «Я смерти не боюсь, но у моей матери нет никого, кроме меня». Около него стоял другой человек, на записке которого было написано наказание плетьми. Со словами. «У меня нет матери» — он отдал свою записку соседу, а его жребий взял себе и был казнен вместо первого, а того наказали вместо него плетьми.

Сребро и злато — вот к сердцам обычный путь,

От чистоты души великодушным будь.

Кто чист душою, тот, коль друга скорбь узнает,

Бесстрашно за него жнвот свой полагает.

ИЗ ПЯТОГО САДА

У Хатема спросили: «Видел ли ты когда-либо когонибудь щедрее себя?» Отвечал: «Да. Однажды я сошел с коня у дома одного молодого человека, круглого сироты, который имел десять голов баранов. Он сейчас же заколол одного барана, сварил и подал мне. Мне пришелся по вкусу один из кусков; я съел его и сказал: «Ей-богу, это было очень вкусно». Юноша вышел, переколол одного за другим всех баранов, сварил облюбованное мною место и подал мне, причем я ничего и не подозревал об этом. Когда я вышел, для того чтобы садиться на коня, то заметил близ дома очень много крови. Я спросил: «Что это такое?» Мне ответили «Он заколол всех своих баранов». — «Зачем ты это сделал?» — упрекнул я его тогда. «Слава богу, — ответил он, — что я обладал тем, что тебе понравилось, оказаться же в таком случае скупым было бы плохим поступком для араба». Тогда спросили у Хатема. «А что же ты дал за это?» — «Триста рыжих верблюдов и пятьсот баранов», — ответил он. «Но ведь в таком случае ты оказался щедрее», — возразили ему. «О нет! — воскликнул Хатем. — Он отдал всё, что имел, я же дал не более малой части того изобилия, которым обладал».

Когда бедняк, имеющий полхлеба,

Весь целиком дает достаток свой,

Не больше ль то, чем если

царь вселенной

Своей казной поделится с тобой?

ПРИМЕЧАНИЯ

Творческое наследие Джами поражает обилием и разнообразием поэтических жанров. Помимо крупных поэм, написанных в конце его творческого пути, он в течение своей жизни создал огромное количество лирических произведений — касыды, тарджибанды, таркиббанды, газели, месневи, кыта, рубаи, муамма, мурабба, фарды.

Подготовленный ныне к печати на языке оригинала полный критический текст одного только лирического наследия Джами насчитывает около шестнадцати с половиной тысяч бейтов, составляющих более двух тысяч произведений.

В свой куллийат — полное собрание сочинений — Джами включил тридцать восемь названий, список которых прилагается ниже (В содержании кулийата не перечислены малые формы, составляющие три дивана Джами.). К этому списку добавлены еще восемь сочинений. Четыре из них были написаны Джами после завершения работы по составлению куллийата («Комментарий на „Геммы премудрости"», «Наставление Зийааддину», «Трактат об ответе на споры из Индии», «Стихотворная и прозаическая грамматика на персидском языке»), два остались незавершенными («Комментарий на Коран», «Комментарий к „Ключу тайн"») и два были утеряны при жизни поэта (большой трактат об обрядах паломничества и сочинение по геометрии или астрономии, написанное Джами в юности).

Произведения Джами переведены на многие языки Востока. «Весенний сад», «Юсуф и Зулейха», «Лайли и Маджнун», «Саламан и Абсаль», «Золотая цепь», «Доказательства пророчества», «Сорок хадисов», трактаты по рифме и метрике неоднократно переводились на узбекский, турецкий, азербайджанский, грузинский, туркменский, арабский языки, на языки пашто, урду и панджаби. Помимо переводов, на протяжении столетий создавались комментарии на произведения Джами (на арабском и турецком языках), назначением которых было облегчить чтение для тех, кому язык оригинала не был родным.

История переводов произведений Джами на европейские языки насчитывает уже два столетия. Первый перевод появился в Вене в 1778 году — это была публикация части персидского текста «Весеннего сада» в латинском переводе. С начала XIX века поэмы Джами стали переводиться на французский и немецкий языки, с середины XIX века — на английский. В течение XIX века европейские переводчики обращались к произведениям Джами неоднократно, переводы печатались как отдельными книгами, так и в сборниках, периодических изданиях, хрестоматиях и учебных пособиях. Ныне на европейских языках опубликованы полные или сокращенные переводы или переложения всех основных произведений Джами.

В Россию имя Абдуррахмана Джами пришло в начале XIX века. В 1810 году на страницах журнала «Цветник» был напечатан первый русский перевод из Джами — фрагмент касыды, русский перевод осуществлен с французского текста. В 1822 году в журнале «Вестник Европы» опубликованы «Изречения и анекдоты Джами» — выборки из «Весеннего сада»; переводчик отрывков обозначен инициалами И. С. Почти одновременно в «Азиатском вестнике» напечатан другой кусок из «Весеннего сада», выполненный с французского перевода.. В середине XIX. века творчеством Джами занялся И. Батьянов — талантливый ученик русского востоковеда О. Сенковского; он опубликовал переводы из «Лайли и Маджнуна» и прозаическое изложение поэмы «Юсуф и Зулейха» со стихотворными вставками. На страницах русской периодики нередко появлялись переводы отдельных стихов Джами. В 1877 году известный востоковед И. Н. Березин поместил в «Истории всемирной литературы в общих очерках, биографиях, характеристиках и образцах» два отрывка из поэмы «Юсуф и Зулейха» и два стихотворных фрагмента из «Весеннего сада». Эти русские переводы были выполнены непосредственно с оригинала. В 1903 году академик А. Е. Крымский включил в качестве образцов несколько переводов из Джами в свою «Историю Персии, ее литературы и дервишской теософии» и дал краткую характеристику творчества Абдуррахмана Джами.

Поэзия Джами обрела массового читателя в советский период. В 1924 году в первом из «Восточных сборников» был напечатан раздел «Из лирики Джами» (поэтические переводы А. Старикова). В 1935 году отдельной книгой вышел «Весенний сад» (четырнадцать отрывков), а в сборнике «Восток» был опубликован сокращенный перевод поэмы «Саламан и Абсаль». Оба перевода, вступительные статьи к ним и примечания были выполнены К. И. Чайкиным — прекрасным знатоком персидско-таджикской классической литературы. В последние тридцать лет сделано особенно много для ознакомления русского читателя с литературным наследием Джами. Произведения Джами вошли в массовые издания разного рода антологий и хрестоматий: «Хрестоматия по литературе народов СССР» (М., 1947; М., 1959), «Таджикская поэзия» (М., 1949), «Антология таджикской поэзии» (М., 1957), «Страницы таджикской поэзии» (Сталинабад, 1961), «Строки мудрых» (М., 1961) и др. Отдельными изданиями вышли: «Книга мудрости Искандара» (Сталинабад, 1949); «Избранное» (Сталинабад, 1955; М., 1955); «Трактат по музыке» в переводе А. И. Болдырева, с факсимиле рукописи (Ташкент, 1960).