Избранные произведения
Шрифт:
— Ах, нет!
— Как это «нет»? Вы только посмотрите на нее. Я согласился на твои выдумки только в шутку. Мне и в голову не приходило следовать советам какого-то таинственного оракула. Твои кузины со мной согласны. Я хочу узнать, что это за глупости… Сеньоры, пойдемте посмотрим на оракула.
В эту минуту в дверях появился какой-то человек и сказал:
— Не надо никуда ходить.
Все повернулись к нему. Он сделал несколько шагов и остановился посередине гостиной. В руке он держал какую-то бумагу.
Это был тот морской офицер, о котором мы упоминали раньше, только одетый в гражданское
— Как вы здесь оказались? — спросил старик, брызгая слюной от ярости.
— А я и есть оракул.
— Не выношу таких шуток. По какому праву вы здесь?
Вместо ответа Энрике Паэс протянул ему бумагу, которую держал в руке.
— Что это?
— Ответ на ваш вопрос.
Атаназио подошел поближе к свету, вынул из кармана очки, нацепил их на нос и принялся читать.
Леонардо ничего не понимал и стоял разинув рот.
Когда старик дошел до середины документа, он обернулся к Энрике и с изумлением произнес:
— Так вы мой зять!
— С благословения святой церкви. Разве вы не дочитали?
— Это подделка!
— Никоим образом, — сказал муж одной из племянниц. — Мы — свидетели со стороны жениха, а наши жены — со стороны невесты, кузины Сесилии. Брак заключен месяц назад в моей домашней часовне.
— Ах! — воскликнул старик, падая на стул.
— Не везет так не везет! — вскричал Леонардо, потихоньку выскальзывая из гостиной.
Как ни смешно, но место Леонардо потерял не потому, что потерял невесту. Он сказал старику, что сделает над собой усилие и будет работать, дабы оказаться достойным его уважения.
Но судьба неутомимо преследовала беднягу.
Через две недели с Атаназио случился удар, и он умер.
По завещанию, которое старик писал год назад, Леонардо ничего не досталось.
Фирму пришлось ликвидировать. Леонардо получил жалованье за две недели работы.
Несчастный отдал деньги нищему и утопился в море.
Энрике и Сесилия живут в любви и согласии.
ХИТРОСТИ МОЛОДОГО МУЖА
Кто-то из поэтов древности сказал: нет ничего удивительного в том, что человек однажды женится, но мое великое удивление вызывает тот, кто, овдовев, женится вторично. В то время, о котором идет речь в нашем рассказе, Валентин Барбоза относился к первой из упомянутых категорий, но вместе с поэтом уже удивлялся вдовцам, отважившимся на второй брак.
И вовсе не потому, что супруга его была гарпией или фурией вроде жены Сократа; напротив, Кларинья была послушной, покорной и кроткой, как голубка; ни разу не слышал он из ее уст осуждения своим словам или поступкам. Так в чем же была его беда? Об этом вы узнаете, если наберетесь терпения и дочитаете рассказ до конца.
В дом Клариньи Валентина ввел знакомый его отца, житель Рио-де-Жанейро. Молодому человеку в ту пору исполнилось двадцать восемь лет, он окончил юридический факультет, однако был слишком богат, чтобы утруждать себя адвокатской практикой.
К тому же собой он был красавец в самом лучшем смысле этого слова. На просторах Рио-Гранде Валентин возмужал, окреп, в нем не осталось никакой изнеженности, свойственной юному возрасту.
Кларинья была девушкой очень привлекательной, наделенной многими прелестями и талантами. Стройная и хрупкая, но не из-за болезненной худобы, а благодаря врожденной деликатности сложения, поэтичной и чарующей; она была из тех женщин, которых обожают издалека, преклонив колени, ибо прикосновение к ним кажется немыслимым святотатством. Ясный взгляд, хорошенькое личико. Да еще она пела и играла на фортепьяно с таким вдохновением, что казалась сошедшей на землю музой.
Когда Валентин увидел Кларинью в первый раз, она только что оправилась от перемежающейся лихорадки, продержавшей ее в постели целый месяц. Едва наш герой увидел бледное личико и глаза с поволокой, душа его дрогнула, а это доказывает, что он не был чурбаном.
Кларинья же не испытала особого потрясения; молодой человек ей понравился, как и ему до той поры нравились многие женщины; она признала, что он хорош собой, но любовью к нему не воспылала.
А у Валентина не было ни времени, ни душевных сил, чтобы трезво оценить обстановку. Девушка положила его на обе лопатки, и он решил, что будет выражать ей свое восхищение подобающими в таких случаях знаками внимания. Никто не сближается с людьми так быстро, как влюбленный. Валентин, ни минуты не колеблясь, принял любезное приглашение отца Клариньи, зашел еще раз и скоро стал самым частым гостем в их доме.
Валентин знал жизнь наполовину из книг, наполовину по собственным наблюдениям. Он читал «Мирный договор с людьми» Пьера Николя [101] и усвоил два правила, которые философ из Пор-Рояля положил в основу своей системы; не препятствовать страстям и не противоречить мнениям окружающих. Отец Клариньи был ярым шахматистом и не менее ярым консерватором — Валентин поносил либералов и помогал старику разрабатывать стратегию короля и двух слонов в эндшпиле. Одна из теток ненавидела конституцию, тосковала по менуэтам на придворных балах и без конца ругала оперу — Валентин ополчался на оперный театр, изо всех сил старался станцевать кадриль и пел дифирамбы абсолютной монархии. Наконец, кузен Клариньи оказался пылким либералом и любителем польки — Валентин заявлял, что в мире ничего нет лучше польки и программы либеральной партии.
101
Николь Пьер (1625–1695) — французский моралист-янсенист.
Эта система помогла ему завоевать дружбу любого и каждого и стать желанным гостем в доме.
Однако не обошлось и без забавных сцен.
Например, старик как-то застал Валентина и Эрнесто, племянника, за беседой о политике — оба воспевали свободу.
— Что такое, любезный друг? Неужели вы разделяете взгляды, которых по молодости и горячности придерживается Эрнесто?
— Ах! — воскликнул Валентин.
— И, чего доброго, тоже принадлежите к либеральной партии?
— И да, и нет…