Избранные произведения
Шрифт:
— Вот именно. Хотел бы я взглянуть на дрессировщика, который смог бы за пять дней… Ну, в общем, это не кальмар. Вернее, кальмар, но… Я не знаю, что это такое.
Болл опустился в кресло. Неуверенно спросил:
— Биомашина?
Я не ответил. Он видел кракена, и такие вопросы вроде бы ни к чему.
— М-да… — пробормотал Болл, покусывая ноготь. — Конечно, нет… — Рывком поднялся, пересел в кресло за пультом. — Но почему же эта тварь не выручила Вилема? Чем Вилем хуже нас с тобой?
— А ты заметил, с каким беспокойством кальмар кружил над нами, когда мы выволокли Вилема из-под крыла?
— Припоминаю… Значит, он привел нас к эйратеру не потому, что Вилем…
Растопыренные пальцы Болла задержались над клавишами.
— Нет, Свен, ничего я не знал. Просто у меня зародилась смутная догадка, как только ты сказал, что эта пластмасса… — я вынул из кармана оплавленный комок и положил на пульт, — эта очень твердая пластмасса идет на изготовление блистеров и окон для эйратеров. Но, посылая Дуговскому запрос, я уже был уверен, что мы имеем дело не с обычным кальмаром. Кстати, ты не смог бы мне объяснить значение слова «сенсолинг»?
Болл нажал подряд четыре клавиши и, откинувшись в кресле, вперил глаза в потолок.
— Сенсолинг… сенсолинг… — повторял он, наморщив лоб. — Понимаешь, где-то что-то читал… Не могу припомнить. А в чем, собственно, дело?
Я подошел к сумке, которая стояла в лужице натекшей из нее морской воды, выбрал ампулу с наиболее ясным отпечатком, показал Боллу. Он долго и глубокомысленно разглядывал штамп. Зачем-то посмотрел ампулу на свет, потряс ее, пожал плечами и вернул мне со словами:
— Занятная вещица. — Заметив мое удивление, добавил: — Ты думал, что это — обыкновенная кассета для регистраторов магнитозаписи? Посмотри-ка на свет.
Я посмотрел. Сквозь толщу синеватого стекла я не увидел привычных глазу завитков изящной клазотроновой спиральки. Ампула наполнена какой-то мутноватой жидкостью. Если встряхнуть, можно заметить мелкие белесые хлопья. У торцов стеклянного баллона поблескивали металлические волоски.
Вывалив ампулы из сумки прямо на пол, я торопливо проверил на свет их все до единой. Та же картина…
Раздался щелчок, и кто-то кашлянул в динамике. Я замер на полу, обхватив руками колени. Голос Дуговского произнес:
— Я — «Волна», я — «Волна». «Бездна-Д-1010», Соболеву, Боллу.
Пауза. В динамиках плескался отдаленный и неясный гул. У них штормит, подумал я. И крепенько, слыхать, штормит.
— Отвечаю на ваш запрос. Прежде всего дословно передаю радиограмму из Санкт-Петербурга. «Кроме изучения и моделирования физиологического механизма автотомии [19] осьминогов Октопус дефилиппи, никаких других исследовательских работ с крупными моллюсками не проводили. Санкт-Петербургский институт молекулярной бионетики. Руководитель отдела высшего моделирования Кером». Точка. Аналогичные сообщения поступили к нам из всех остальных научно-исследовательских организаций этого профиля, и ни в одном из них не упомянуты кальмары рода архитевтис. На всякий случай передаю сообщение из Хьюстонского института морской биологии. В океанарии на острове Инагуа под руководством Геры Фуллер проводятся эксперименты над гигантским кальмаром по кличке «Тарзан», род архитевтисов. Программа этих экспериментов ничем особенно не отличается ют обычных программ биологических исследований морских животных. В настоящее время экспериментальные работы Фуллер находятся в стадии завершения. Точка. Благодарю, желаю успеха. Леон Дуговский. Конец передачи.
19
Автотомия — способность некоторых животных самопроизвольно отделять части своего тела в минуту
Все. И никаких дурацких вопросов.
Болл пробежался пальцами по клавишам и непонятно по какому поводу изрек:
— Разумно…
Я уткнулся подбородком в колено, пытаясь собраться с мыслями. Сообщение Дуговского, конечно, не в состоянии пошатнуть мои предположения. Но концы с концами явно не сходятся. Нить, которая соединяла кракена с людьми — создателями этой твари, каким-то образом оборвалась. Какая нить, когда оборвалась и как?.. Затонувший эйратер?..
— Там, наверху, ничего не знают о существовании спрута, — сказал Болл. — Что ты об этом думаешь, Грэг? По-моему, единственным светлым пятном во всей этой темной истории является эйратер. Не понимаю, почему мы медлим с запросом? Ведь даже в последней записи Пашича…
— Что ты имеешь в виду, наделяя «пятно» эпитетом «светлое»?
— О, это чисто фигуральное выражение. Правду сказать, я не вижу никакой взаимосвязи между авиационной катастрофой и странным поведением спрута. Все дело в том, что нам просто не за что больше зацепиться…
Мы помолчали. Болл, облокотившись на пульт, выстукивал пальцами барабанную дробь.
— Свен, судя по толщине илистых наносов, эйратер пролежал на дне что-то около четырех лет. Может быть, пять. Каков, по-твоему, возраст нашего кракена?
Барабанная дробь прекратилась.
— Думаю, тоже что-то около этого: года четыре… — Болл вместе с креслом повернулся ко мне. — Но это совпадение нам вроде бы и ни к чему.
— Ну вот. А ты говоришь — «светлое», «зацепиться».
— Выходит, эйратер здесь ни при чем?
— Не знаю. Но Вилем, кажется, знал… Или догадывался.
Мы одновременно взглянули в сторону одиноко чернеющих ласт. На темном фоне контрастно выделялась белая рукоятка ножа.
— Свен, — сказал я. — Поднимай «Физалию».
— «Коралл» надежнее. «Физалию», боюсь, оборвет.
— Попробуем, не все же время там у них штормит.
— Ладно, рискнем.
Я разложил ампулы на столе. Их было ровно тридцать штук, этих загадочных ампул. Пасьянс, который не сходится…
— Крутит, — сказал Болл. — Идет неплохо, но с вращением.
Я подошел к пульту взглянуть на счетчик глубин. Пятьсот пятьдесят. С этими глубиннолифтовыми радиобуями всегда морока: то крутит при подъеме, то обрывается кабель, то не желает всплывать на поверхность антенна. Одним словом — физалия [20] .
20
Физалия, или португальский кораблик — сифонофора, внешне похожая на медузу. Держится у поверхности воды с помощью особого плавательного пузыря. Щупальца тонкие, нежные, свешиваются вниз на глубину 20–30 метров, перекручиваются между собой от малейшего движения воды.
Болл внимательно следил за шкалами натяжения и деформации кабеля — пальцы на клавишах. Я тронул его за плечо:
— Свен, а все-таки эти проклятые ампулы — кассеты регистраторов.
— Ну и что? Там нет клазотроновых элементов, — он даже не обернулся.
— Да. Но их функции выполняют мутная жидкость и хлопья. Не будем забывать, что в наш век электроники и кибернетики существует и такая наука, как бионетика. Свен, эти хлопья содержат в себе информацию…
— Ближе к делу, Грэг. Сразу говори, чего ты хочешь?