Избранные рассказы
Шрифт:
— Ну что с тобой? Совсем английской девицей стала?
Доктор принес водку с водой для девушки и с тоником для себя.
Когда выпили, Доктор предложил ей «Уинстон».
— Я курю эти, давай ты тоже, — ответила девушка, доставая из сумочки «Рутмен».
— Я же говорил — ты совсем англичанкой стала. Где же ты теперь работаешь?
— В Нефтяной компании.
— Ты же работала в какой-то английской фирме.
— Я ушла — англичане вообще жадные, а со всякими там трудностями в их экономике стали совсем скрягами. Работать с иранцами хоть и сложнее, порой просто невыносимо, сам знаешь, но зато они платят
Подошел хозяин:
— Привет, как дела? Еще не завлекла в свои сети муженька?
— Нет, дорогой. Какой там муж!
— Не огорчайся, потерпи. В конце концов я сам тебя сцапаю.
— Ты что, собака, чтобы цапать? — вмешался Доктор.
Все трое засмеялись, и хозяин показал девушке то, что держал в руках. На вид это была обычная коробка с колодой карт, а сверху приклеена карта с изображением голой женщины.
— Видишь? Это порнографические карты. Здесь у меня образец. В магазине еще интереснее, приходи посмотреть. — И он подал коробку девушке.
Та невольно потянулась, чтобы вытащить карту, но вдруг вздрогнула и отдернула руку.
— Ой! Да накажет тебя бог, меня током ударило, — воскликнула она.
Хозяин зашелся от хохота. Остальные, заметившие эту сцену, тоже рассмеялись. Хозяин подмигнул:
— Молчок, никому не говорите, — и отправился дальше.
Спустя некоторое время раздался женский визг, и очередная жертва погналась за хозяином.
Теперь уже все танцевали: женщины, мужчины, пожилые, молодые и дети. Дети вертелись под ногами.
Одну за другой ставили иранские и иностранные мелодии. Начинали с быстрых ритмов, но постепенно мелодии становились все более томными. Наконец погасили свет, перешли только на медленные танго.
В перерыве между танцами к Доктору подошла жена:
— Красивую партнершу отхватил!
— А что? Ты же знаешь, я поклоняюсь красоте.
— К тому же старательно ухаживаешь за ней.
— Тебе что, завидно?
— Нет, но хотя бы ради приличия разок станцевал бы со мной.
— Да я же вижу, что ты очарована этим американским верзилой, не хотел отвлекать тебя.
— Теперь завидуешь ты?
— Нет, но когда твоя жена все время находится в объятиях какого-то одного мужчины, это невольно привлекает внимание.
— А ты бы хотел, чтобы я сидела и любовалась тобой и твоей красоткой?
— Ханум-джан, нельзя ли семейную сцену оставить для дома? Умоляю тебя, хотя бы на сегодняшний вечер оставь меня в покое. Буду тебе премного благодарен.
Жена с нескрываемой ненавистью посмотрела на мужа, он повернулся к ней спиной и направился к друзьям.
Старые приятели, которых осталось не более семи-восьми, продолжали разговаривать, шутить, острить.
— Кстати, как с твоей поездкой?
— Да вот жду, когда все будет решено окончательно, командировка оформлена, тогда все, что имею и не имею, продам, возьму жену и детей и умотаю из этой дыры. А через два года, если это не вызовет никаких хлопот и трудностей, попрошу на один-два года отпуск за свой счет. За это время я уже хорошо освоюсь там, займусь каким-нибудь делом. Если увижу, что оно выгодно и можно продолжать, попрошусь на пенсию. Если же нет, если мне станет ясно, что там я ни на что не годен, а эта проклятая душа все еще тянется к выхлопным газам, сангяку [75] ,
75
Сангяк — хлеб, выпекаемый в специальной печи на раскаленной гальке.
— А нас, Аллах свидетель, в покое не оставляют. Пенсию не дают. Иначе я бы подумывал о том же, о чем и ты. Сейчас собираюсь взять отпуск на сколько возможно. Что ни говори, на безрыбье — и рак рыба.
— Странно, все убегают. На кого ни посмотришь — или уезжает, или собирается уехать.
— Другого выхода нет. В этой дыре, как ты говоришь, жить невозможно. Здесь не достанешь ни мяса, ни курицы, ни яиц, ни картошки, ни муки, ни пустынных улиц, где можно спокойно водить машину, ни свободного места для парковки. В такой ситуации нельзя не уезжать.
— Это называется «утечка мозгов»!
— Нет, дорогой, это называется «утечка животов».
— О! Господин Учитель заговорил!
— Ну что ты, старик, он еще не заговорил, только вставил свое замечание, все еще впереди!
— Этот наш господин Учитель себе на уме: молчит-молчит, а как раскроет рот, то и Шемр [76] не годится ему в стременные.
— Дело в том, что до сих пор он пережевывал пищу, поэтому молчал.
— Он похож на профессионального танцора: сначала хорошо себя подготовит, а потом исполняет программу.
76
Шемр (Шемр ибн Зиль Джоушан) — имя арабского полководца, убийцы шиитского имама Хусейна. Поговорка употребляется по отношению к очень жестокому и злому человеку.
Тот, кого в шутку именовали господином Учителем, с момента прихода не отходил от стола с напитками. Во времена их молодости, когда приятели еще учились в институтах, он закончил педагогическое училище и стал преподавать. Он уверял, что ему нравится такая живая работа, говорил, что кабинеты и канцелярии ему ненавистны. Возможно, немалую роль в выборе профессии сыграло тяжелое материальное положение его семьи. Во всяком случае, пятнадцать лет учительствовал он с удовольствием. За эти годы стал более обеспеченным, чем его друзья, и очень много времени посвящал изучению литературы. Когда Учитель женился и обзавелся детьми, материальное положение его снова ухудшилось, он вынужден был давать по сорок уроков в неделю. В новогодние и летние каникулы он принимал переэкзаменовки, занимался с отстающими, в подготовительных классах с абитуриентами.
Потом как-то сразу ему все это надоело. Своим друзьям он говорил: «Я чувствую, что становлюсь магнитофоном, — и, улыбнувшись, добавлял: — С тех пор как в стране появился телевизор, эти сукины дети больше не нуждаются в нас». Найдя нужных людей, он добился перевода в одно из таких учреждений, в которых дельным ничем не занимаются, но которые названия имеют весьма солидные, например: «Учреждение по изучению и определению учебного профиля страны» или «Учреждение по нововведениям в обучении взрослых грамоте».