Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Роберт, как поживаете?
Я обернулся, просияв от радостной надежды. Но это был всего лишь Спенс, в наглухо застегнутом макинтоше, с только что купленной вечерней газетой под мышкой. Я поспешно опустил голову: конечно, я был рад его видеть, ко смущен тем, что он застал меня здесь и в таком состоянии.
Некоторое время мы оба молчали. Нейл вообще не отличался разговорчивостью, но немного погодя он все-таки, по обыкновению запинаясь, спросил:
— Что это вы делаете в Уинтоне? У вас свободный день?
Я не смотрел на него, боясь его
— Да, — сказал я. — Я только что приехал из Далнейра.
Он взглянул на меня искоса, со своим обычным, несколько виноватым видом.
— Пойдемте к нам, пообедаем.
Я заколебался. Ничего интересного меня не ждало — ну еще один попусту прошедший ужасный вечер в «Глобусе», где я вынужден был сидеть в своей комнате, если не желал слушать шумные разговоры коммивояжеров в гостиной, по которой гуляли сквозняки. Я промок, озяб и был голоден. В ушах у меня звенело после целого дня, проведенного на улице; руку, на которой я испытывал действие бацилл, дергало. Я уже неделю не ел досыта, а последние двадцать четыре часа и вовсе в рот ничего не брал. Я чувствовал себя слабым и больным. Приглашение Спенса было невероятно соблазнительным.
— Значит, решено, — сказал он, прежде чем я успел отказаться.
Мы сели в автобус, шедший на Красивую гору — в пригород, где Спенс после женитьбы арендовал небольшой, наполовину деревянный домик, один из многих, стоявших в ряд на довольно пустынном шоссе. Дорогой мы молчали. Спенс делал вид, будто увлекся газетой, и не докучал мне разговорами, но раза два я поймал на себе его взгляд, а когда мы вышли и направились к его дому, он сказал, словно желая приободрить меня:
— Мьюриэл будет так рада вам.
Домик, хотя и не очень просторный, был ярко освещен и хорошо натоплен. Когда мы вошли с холодной сырой улицы в теплый холл, у меня почему-то на миг закружилась голова, и мне пришлось ухватиться за стенку, чтобы не упасть. Не раздеваясь, Спенс провел меня в свой кабинет и, усадив подле огня, заставил выпить рюмку хереса с бисквитом. Его открытое, честное лицо было встревожено, и мне стало совсем неловко.
— У вас действительно все в порядке?
Сделав над собой усилие, я улыбнулся:
— А почему вы думаете, что нет?
С минуту он покружил по комнате, делая вид, будто не обращает на меня внимания, потом направился к двери, сказав:
— Располагайтесь как дома… Мьюриэл сейчас сойдет вниз.
Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза; во всем теле была какая-то слабость, и от доброты Спенса я совсем размяк. Вскоре я немного отошел: херес прибавил мне сил, и я задремал в удобном кресле. Минут через десять я, вздрогнув, проснулся и увидел, что миссис Спенс стоит в дверях.
— Не вставайте, пожалуйста, — она протянула руку, как бы удерживая меня на месте.
Несмотря на заверения Нейла и ее собственную вежливую улыбку, видно было, что ей не особенно приятно видеть меня. Она была все так же привлекательна, даже, как мне показалось, еще привлекательнее, чем всегда: на ней было розовое,
— Надеюсь, я вам не помешал, — неуклюже заметил я.
— Ну что вы! — Она тряхнула головой и, несколько рисуясь, закурила сигарету. — К нам еще должен прийти мистер Ломекс. Вот вы и будете опять втроем, совсем как когда-то.
Воцарилось молчание, которое уже начало тяготить нас обоих, когда появился Спенс, уходивший вымыться и переодеться. На нем был смокинг и черный галстук.
— Извините меня, Шеннон, пришлось пойти принарядиться. — Он с умиротворяющей улыбкой взглянул на жену. — Мьюриэл настаивает.
— Мы не так часто принимаем гостей, — отрезала миссис Спенс. — И уж раз принимаем, то по крайней мере это надо делать по-человечески.
Спенс слегка покраснел, но не сказал ни слова и занялся наполнением графинов. Мьюриэл, то и дело поглядывая на часы и недовольно сдвинув брови, принялась переставлять крошечных костяных слоников, выстроившихся в ряд на каминной доске.
— Помочь тебе, дорогая? — спросил Спенс. — Эти штуки ни за что не хотят стоять.
Она покачала головой.
— Не мешало бы нам приобрести более изысканные безделушки.
Мне почему-то было больно смотреть, как Спенс заискивает перед женой, всячески стараясь ей угодить; я заметил также, что он налил себе уже второй бокал виски, и притом гораздо больше, чем обычно.
Около восьми часов, примерно минут через тридцать после того, как прислуга объявила, что обед готов, раздался шум подъезжающего такси и, рассыпаясь в извинениях за опоздание, прибыл Ломекс. Манеры и одежда его были безупречны; он держался с обаятельной непринужденностью и сказал, что бесконечно рад меня видеть.
Стол в столовой был накрыт скатертью, отделанной кружевом, и уставлен зелеными восковыми свечами с колпачками из гофрированной бумаги. Раньше, когда я бывал у Спенса, на стол подавали простую и сытную еду, а сейчас это был претенциозный обед со множеством блюд и очень малым количеством съестного. Я не очень на это сетовал, так как, хотя всего час тому назад был голоден точно волк, сейчас мне на пищу смотреть было противно и вовсе не хотелось есть. Горничная, прислуживавшая за столом и обученная своей хозяйкой манерам «хорошего тона», подав очередное блюдо, отходила к двери и стояла навытяжку, разинув рот и глядя, как мы едим. Спенс говорил очень мало, зато Мьюриэл болтала без умолку, преимущественно с Ломексом, весело и оживленно, со знанием дела обсуждая светские новости, почерпнутые, должно быть, из модных журналов, которые она с такой жадностью просматривала, и прикрывая промахи горничной великосветскими ужимками, от которых меня начинало тошнить.