Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Разве прощание женщины всегда окончательное?
— Глупо с моей стороны, Фрэнк, но мне больно, что вы никак не можете относиться ко мне серьезно. То, что я намерена совершить, нелегко. Для меня это означает борьбу… тяжкую борьбу. Но я намерена пойти на это.
Его лицо сохраняло выражение вежливого недоверия, тем не менее он прикрыл глаза, скрывая терзавшее его мрачное раздражение. Его, сказать по правде, бесило желание Грейси уехать из Ливенфорда вовсе без причины в его понимании, если не считать того, что о ней по городку пошла дурная
Он преуспел со столькими женщинами, что эта неожиданная неудача еще больше распалила его, укрепив решимость не допустить, чтобы она сорвалась с крючка.
— Что ж, — заговорил он после долгого молчания, — может, вы и правы в желании смыться. В конце концов, здесь к вам отнеслись отвратительно. И вообще-то, вы не очень здоровы, Грейси. Вы свалитесь, если не станете следить за собой. Я о вас беспокоюсь.
От того, как сменился его тон, каким он стал заботливым, убедительным, в высшей мере здравым, слезы навернулись на глаза Грейси. Она со вчерашней ночной сцены в таверне «Ледивелл» так и оставалась в крайне нервном состоянии.
— Но вам надо по-настоящему отдохнуть, — продолжал Фрэнк, — не мелочиться на что-то временное в такой близи от этого жалкого городка. Вот почему я заговорил с вами об Испании. Милое местечко на юге, в Малаге. Подумайте! Отдых, тишина, голубое небо и средиземноморское солнце… — Он смотрел на нее в упор. — Вам было бы хорошо со мной.
Тут же ее темные глаза отпрянули.
— Нет, Фрэнк… не надо.
Исподтишка он следил за ней, с усилием сдерживая гнев, соображая, как ему лучше всего сокрушить ее сопротивление.
Он действительно желал ее, наверное, больше, чем когда-либо желал женщину, и был готов пустить в ход любую тактику, до чего угодно дойти, лишь бы получить ее. Пожав плечами, словно бы примирившись с ее решением, грустно, но с достоинством он воскликнул:
— Вы, моя дорогая, своенравное создание, как я понимаю, вам хочется, чтобы вышло по-вашему! Что ж, позвольте, по крайней мере, услугу вам оказать. Разрешите мне отвезти вас и ваш багаж в Маркинч на моей машине.
Она с сомнением посмотрела на него. Поездка на вокзал в кебе на глазах всего города ее страшила, а еще ожидание на вокзале, трудности с багажом…
— Слишком много беспокойства для вас, Фрэнк.
— Ничуть. Вообще-то, я собирался взять отгул на денек и съездить в Ардфиллан. На этой неделе там регата. — Внезапно он замолчал, а на его лице появилась откровенная улыбка. — Слушайте, есть идея. Мы вдвоем едем на регату, а вечером я отвезу вас в Маркинч.
Она слегка отпрянула, чувствуя, что попадает под его влияние, и не желая доверять личности, сильной в убеждении. Как и в прошлый раз в его кабинете, все в ней инстинктивно восстало, предостерегая
— Нет, так не пойдет.
— Да почему же, скажите на милость! — Его губы еще шире растянулись в улыбке, обнажив прекрасные крепкие зубы. — Сейчас всего десять часов. Вы так удручены, а регата как раз то, что вас подбодрит. Парусный спорт вы ведь всегда любили. А день на свежем воздухе будет для вас бесконечно полезен.
У нее вдруг возникло страстное желание забыться, немного приободриться перед грозящей ей долгой и непосильной борьбой. Фрэнк, да, Фрэнк как раз тот, кто ей поможет.
Затем, все еще не решаясь, она вспомнила, что в случае чего могла бы уведомить Дэниела, что задерживается и присоединится к нему позже вечером.
На том и отпала последняя ее отговорка.
— Ладно, Фрэнк, я поеду. — Грейси положила руку ему на рукав. — Только обязательно доставьте меня вовремя в Маркинч.
Пока Дэниел работал веслами, Хэй взялся за румпель, воссев на корме молча и непроницаемо — угловатая черная фигура в твердой квадратной шляпе, — и держа в руках шнуры руля, словно то были нити судьбы.
На Роберта он вообще не обращал внимания. И уж точно никакого — на Дэниела. Косой взгляд Хэя, немигающий, набыченный, словно прирос к отдаленной точке компаса. На губах, опущенных вниз, играла легкая презрительная улыбка. У него был вид отрешенный и стоический, как у какого-нибудь из ранних мучеников, перевозимых через Стикс.
Дэниел же, с другой стороны, пребывал в жалком состоянии трепета. Зная, сколь невоздержан на язык его друг, он не посмел задать ни одного вопроса, боясь напугать мальчика. Но то, что читал он на лице Хэя, слабо утешало его. Да и когда они уже забрались в плавучий дом, ему не удалось выяснить факты, поскольку фармацевт сразу же и громким голосом потребовал чая.
Ел он от души, основательно клацая вставными зубами, налегая на все, что Дэниел разложил перед ним. Но наконец наелся, опустил пустую чашку, вытер длинные, тронутые сединой усы и откинулся на спинку стула.
— Что ж, — заявил он, словно бы впервые заметив присутствие Дэниела, — не так уж ты и плох как повар, в конце концов.
Было в интонации сказанного нечто до того ссохшееся, до того увядшее, что, по крайней мере, Роберту показалось, что это смешно. Он засмеялся: уже не просто судорога на стянутом лице, а пронзительная трель веселья.
Хэй медленно повернулся, будто только теперь заметив мальчика. На самом деле никакое знакомство не было бы более удачным — ничто так не радовало аптекаря, не было более верного пути к его благосклонности, чем спонтанное одобрение его язвительных шуток.
— Так это, значит, он, — сказал Хэй Дэниелу после долгого разглядывания мальчика.
— Да, это и есть Роберт, — подтвердил Дэниел.
— Пока скажу про него вот что. — Суждение свое Хэй вынес с должным одобрением. — Смотреть в нем не на что. Но голова у него, кажется, на месте.