Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Пообедав, Леонард почувствовал прилив вдохновения. Теперь он может спокойно встретить то, что его ждет. Поскольку еще не было двух часов, а Смит вернется не раньше трех, он неторопливо направился в бильярдную и продемонстрировал там несколько трудных бортовых карамболей. Маркер Джо предложил ему сыграть партию, но Наю не хотелось втягиваться в игру, и он пообещал Джо прийти вечером. В половине третьего он зашел в телефонную будку и, тщательно прикрыв дверь, вызвал Хедлстон 7034.
– Алло, алло. – Ему пришлось подождать несколько минут, прежде чем его соединили, затем он заговорил своим самым мягким и вкрадчивым голосом: – Алло, это вы, миссис Харботл? Как поживаете? Прекрасно. Очень рад слышать. Ревматизм?.. Да, конечно… очень неприятная штука. Послушайте, дорогая миссис Харботл, я хочу предупредить вас, что непременно приеду к вам сегодня вечером с двумя джентльменами… да, оба очень
Выйдя из тесной, душной будки, где ему стоило буквально физических усилий договориться с этой не только несговорчивой и прижимистой, но и глухой как столб пучеглазой рыбой, как он прозвал старуху, Най почувствовал, что ему необходимо выпить еще бренди, чтобы привести себя в норму. Он выпил бренди и отправился в редакцию.
Пришел он как раз вовремя. И не успел сесть за стол, как прибыли Смит и Грили. Коммерческому директору перевалило за пятьдесят, он был необычайно высокий и необычайно тощий, с длинным, узким, холодным лицом. При виде его у Ная всегда появлялось ощущение, будто Грили только что извлекли из могилы. Впрочем, хотя он и походил на мертвеца, но на чинного и благопристойного, словно его обряжал для погребения почтенный представитель похоронного бюро. Все увлечения Грили и те были связаны с загробной жизнью: во время отпуска он ездил по развалинам, обследовал катакомбы, а прошлым летом даже производил раскопки в пещерах Южной Италии. Несмотря на теплую погоду, на нем было пальто, которое он, изгибаясь всем телом, осторожно снял, предварительно положив в наружные карманы по перчатке, подбитой байкой. Он был, по обыкновению, в темном костюме и жестком крахмальном гладстоновском воротничке, над которым заметно выдавался, точно вставленный в горло, острый кадык, при каждом глотке двигавшийся вверх и вниз. Но, несмотря на нелепую внешность и несколько эксцентричные манеры, Грили обладал острым умом юриста и был довольно известным адвокатом еще до того, как Сомервиллу удалось переманить его к себе.
– А у вас, видимо, не нашлось времени поехать с мистером Смитом на вокзал? – укоризненно глядя на Ная, заметил Грили.
– Надо же было кому-то остаться на защите форта, – пояснил Най.
Совещание началось с просмотра бухгалтерских книг и отчетов о прибылях от продажи газеты за прошлый месяц. Най сидел и наблюдал за двумя экспертами, изучавшими цифры. По мере того как острые, точно у скелета, пальцы Грили перелистывали документы, лицо его вытягивалось, постепенно приобретая то самое выражение, какое бывает у адвоката, готовящегося выступить в роли обвинителя. Наконец он снял очки в роговой оправе и откинулся на спинку кресла:
– Цифры более чем обескураживающие. Даже хуже, чем я ожидал.
– Мы значительно сократили производственный персонал, – промямлил Смит, – и снизили накладные расходы. Вот если бы они наконец приступили к этому проекту по застройке Атли-Мур! Вы же знаете, мы так рассчитывали, что это увеличит приток читателей. Но работы все откладываются и откладываются… Ей-богу, я в этом нисколько не повинен!
– К черту Атли! Вы теряете даже тех читателей, которых уже приобрели. Следовательно, они переходят к Пейджу.
Смит заранее подготовился к этому упреку и теперь начал многословно объяснять, чего они уже сумели добиться, подчеркивая, с какими трудностями им пришлось сталкиваться, и обещая в самом ближайшем будущем выправить положение. Грили дал ему высказаться до конца отчасти потому, что был расположен к Смиту, а отчасти потому, что хотел его выслушать и взвесить все обстоятельства. Затем, двигая челюстями, словно тщательно прожевывая каждое слово, сказал:
– Из той суммы, которая была выделена на эту злосчастную затею, осталось меньше десяти тысяч фунтов. Если считать, что доходы и расходы будут держаться на нынешнем уровне, я полагаю, что эта сумма уйдет у вас меньше
– Мы, естественно, надеемся… мы ведь почти у цели… словом… мы рассчитываем, что нам дадут новые фонды.
Грили энергично покачал головой:
– Мне очень жаль вас, Смит, я знаю, вы хороший и добросовестный работник, но я не осмелюсь посоветовать мистеру Сомервиллу выделить вам дополнительные средства. С моей точки зрения, расходы по этой затее придется списать в убыток, если, вопреки ожиданиям, не подвернется нечто такое, что в корне изменит дело. – Подняв глаза, он заметил, что Най в упор смотрит на него, и недовольным тоном, каким обычно с ним разговаривал, добавил: – Возможно, мистер Най что-нибудь предложит.
– Вообще-то говоря, – сказал Най, – я действительно могу кое-что предложить.
Он не торопясь закурил сигарету. Он не позволит запугать себя этому Грили, который хотя и часто посещал обеды в Высшей юридической корпорации и заседал в коллегии королевских адвокатов, но, по его, Ная, мнению, был скупердяй и сухарь, пытавшийся урезать ему содержание, когда он был в Америке; больше того – однажды Най даже видел, как Грили менял шестипенсовую монету у киоска на Паддингтонском вокзале, чтобы дать носильщику три пенни на чай. Однако сейчас у Ная не было ни малейшего желания озлоблять его. И потому, призвав на помощь весь свой такт и благоразумие, он начал:
– Мне кажется, вы оба смотрите на дело несколько односторонне. Вы до того увлеклись своими цифрами, издержками и процентами, что ничего, кроме них, не видите. Начать выпускать «Хронику» было не так-то легко: этот парень Пейдж оказался куда сильнее, чем мы предполагали, и, несмотря на уйму первоклассной рекламы, над которой, кстати говоря, я немало потрудился, мы потеряли изрядную сумму и не сумели расчистить себе поле деятельности. На это вы сейчас и обращаете прежде всего внимание. Так вот, мистер Грили, пока вы в главной редакции ломали руки, наблюдая за нами, я изучал другую сторону дела. Прежде всего я начал выяснять то, что мне было не совсем понятно. Должен сказать вам, что Пейдж терял капитал так же неотвратимо, как и мы. За последние два месяца он прилагал отчаянные усилия, чтобы добыть побольше денег. Пять недель назад он был в банке и просил о займе. Ему отказали. Он пошел к председателю правления и все равно получил отказ. Что происходит дальше? Он стал выжимать деньги, откуда только мог. Счета сыпались на него со всех сторон, и вот он заложил дом, сдал свою страховку, продал коллекцию фарфора, занял несколько сот фунтов у своего помощника и по договоренности с некоторыми старыми служащими даже уменьшил им жалованье на двадцать процентов. Однако это еще вовсе не означает, что он находится на последнем издыхании и не может доставить нам никаких неприятностей. В то же время это свидетельствует о том, что он в очень тяжелом положении и что достаточно одного последнего удара, чтобы прикончить его.
Грили вначале слушал довольно спокойно, но сейчас он нетерпеливо заерзал от любопытства.
– Если в том, что вы говорите, и есть доля истины, то ведь такое положение может тянуться до бесконечности. Да и откуда, если пользоваться вашей терминологией, может последовать этот удар, который прикончит его?
Най наклонился к нему и заговорил медленно и обстоятельно. Хотя он и очень не любил коммерческого директора, но теперь важно было убедить его и заручиться его поддержкой.
– Здание редакции «Северного света» принадлежит Пейджу. Но ему не принадлежит типография. Она была собственностью некоего мистера Харботла, близкого друга отца Пейджа, и сейчас принадлежит вдове этого Харботла. Многие годы «Свет» арендовал это помещение по более или менее сходной цене на основе ежегодно возобновляемого давнего дружеского соглашения – у меня здесь лежит фотокопия арендного договора.
Грили слушал с напряженным вниманием, но настороженно: Най вступил на знакомую ему территорию. Что же до Смита, тот даже рот приоткрыл, словно загипнотизированный.
– Я разузнал об этом больше месяца назад, и, должен вам сказать, это было не просто. Что же я предпринял? Ничего. Мне не хотелось сразу приниматься за миссис Харботл. Но примерно в начале июня через посредство Балмера – того типа, который перешел к нам от Пейджа, – я сумел познакомиться со старухой. Подладиться к ней было нелегко, я пил с ней чай и как бы случайно заводил разговор об аренде, доказывая, что она изрядно теряет на такой низкой арендной плате, и, немало потрудившись, подвел ее к мысли продать типографию… нам. Теперь можете себе представить, в каком положении окажется Пейдж, которому и без того очень туго приходится, если в один прекрасный день он вдруг обнаружит, что ему негде печатать свою газету!