Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Но в ее укоризненных словах был оттенок игривости, который побудил Броуди крепче сжать ее пальцы и сказать:
— Ты извини, если я с тобой был груб, девочка. Я этого не хотел. Придвинься ко мне поближе. Сядь сюда!
— Что! — взвизгнула она. — Среди бела дня? С ума ты сошел, Броуди? И это после такой ночи, как сегодня! Ах ты, большой обжора! Да ты меня в тень обратишь! Нет, нет, тебе не удастся извести меня, как ты извел ту, другую.
Она мало походила на тень, толстощекая, крепко сбитая, еще располневшая за эти полгода
Прекрасно сознавая свою власть над ним, она чувствовала, что Броуди уже утратил для нее свое первоначальное обаяние, что та непонятная сила, которая привлекла ее к нему, истощена пьянством и ее ласками. К тому же у него не хватало денег на удовлетворение всех ее прихотей, он был стар, угрюм и был ей не пара. С чувством, похожим на тайное презрение, она сказала медленно, словно взвешивая каждое слово:
— Я могла бы, впрочем, тебя поцеловать. Могла бы, понимаешь? Но что ты мне дашь за это?
— Разве я мало еще дал тебе, женщина? — отвечал он хмуро. — Я взял тебя в дом, ты ешь то же, что и я, и я продал немало вещей, чтобы потакать твоим прихотям. Не требуй невозможного, Нэнси.
— Послушать тебя, так можно подумать, что ты подарил мне целое состояние! — воскликнула она легким тоном. — Что же, я не стою этого, по-твоему? Но я не прошу тебя продавать больше ни булавок, ни цепочек, ни картин. Мне нужно только несколько шиллингов на карманные расходы, чтобы я могла завтра сходить в гости к моей тетушке Энни в Овертон. Дай мне пять шиллингов, и я тебя поцелую.
Он недовольно выпятил нижнюю губу.
— Ты опять уходишь завтра? Вечно ты уходишь и оставляешь меня одного. Когда ты вернешься?
— Вы, кажется, не прочь бы привязать меня к ножке стола! Я вам не рабыня. Я только экономка здесь.
«Вот тебе!» — подумала она, сделав этот дерзкий намек на то, что он до сих пор не выразил намерения жениться на ней.
— Не на всю же ночь я уйду! Вернусь часов в десять. Дай мне две полукроны, и, если ты будешь вести себя как следует, я, может быть, буду даже ласковее с тобой, чем ты того заслуживаешь.
Понукаемый ее настойчивым взглядом, Броуди сунул руку в карман и нащупал не горсть соверенов, как бывало, а несколько мелких монет, из которых он выбрал столько, сколько требовала Нэнси.
— Ну вот, получай, — сказал он, отдавая ей деньги. — Ты знаешь, что, как ни трудно мне сейчас, я ни в чем тебе не могу отказать.
Она вскочила, торжествующе вертя в руках монеты, и готова была уже убежать с ними, но он, тоже встав, ухватил ее за плечо:
— А как же уговор? Забыла? Или ты совсем меня не любишь?
Она тотчас приняла серьезный вид, подняла к нему лицо и, широко открыв глаза, с притворным простодушием прошептала:
— Конечно люблю. Ты думаешь, я была бы здесь, если бы тебя не любила! Выбрось из головы такие глупые мысли! Ты бы еще выдумал, будто я собираюсь сбежать от тебя!
— Нет,
Прижимая ее небольшое, покорное тело к своему, он чувствовал, что в ней — утоление мук его раненой гордости, забвение всех унижений. А Нэнси, отвернув лицо от его груди, думала о том, как смешна его доверчивая влюбленность, как ей хочется кого-нибудь помоложе, не столь необузданного, не столь ненасытного и такого, который захочет на ней жениться.
— Женщина, и что это есть в тебе такое, от чего у меня сердце готово выскочить из груди, когда я тебя обнимаю? — сказал он хрипло, держа ее в объятиях. — Мне тогда уже ничего не нужно, кроме тебя. И хочется, чтобы это продолжалось вечно.
Слабая усмешка пробежала по скрытому от его глаз лицу Нэнси, и она отозвалась:
— А почему бы этому и не продолжаться? Разве я уже начинаю тебе надоедать?
— И что ты только говоришь! Ты мне милее, чем когда-либо. — И, помолчав, он добавил: — Ведь ты не только ради денег, Нэнси?..
Нэнси сделала негодующую мину и, воспользовавшись случаем, выскользнула из его рук.
— Как вы можете говорить такие вещи! Придет же в голову! Если вы не перестанете, я сию же минуту швырну вам их обратно!..
— Нет, нет, — перебил он торопливо, — я ведь это не в укор, а так… Бери их на здоровье, а в субботу я тебе принесу какой-нибудь подарок.
По субботам он получал жалованье за неделю. И собственные слова напомнили ему вдруг о его подчиненном положении, о перемене в его судьбе. Лицо его снова омрачилось, сразу постарело, и он сказал, потупив глаза:
— Ну, надо идти. Несси меня дожидается.
Вдруг новая мысль мелькнула у него.
— А где болтается сегодня Мэт?
— Не знаю. — Нэнси подавила зевок, как будто полное отсутствие интереса к этому вопросу нагоняло на нее сон. — Он ушел сразу после завтрака, наверное, вернется только к ужину.
Броуди с минуту смотрел на нее, потом сказал медленно:
— Ну, я тоже ухожу.
— Идите, идите! — воскликнула она весело. — Да смотрите, из конторы приходите прямо домой. Если вы по дороге выпьете хотя бы одну рюмку, я запущу вам в голову чайником, так и знайте!
Броуди посмотрел на нее из-под насупленных бровей покорным пристыженным взглядом, таким неожиданным на этом угрюмом, изрезанном морщинами лице. Успокоив Нэнси кивком головы, он в последний раз стиснул ей руку у плеча и вышел.
Перед домом, во дворе, который теперь густо зарос сорной травой и лишился своего нелепого украшения — медной пушки, проданной на слом три месяца тому назад, терпеливо дожидалась Несси, прислонясь к железному столбу калитки всем своим худеньким, еще нескладным телом. Увидев отца, она откачнулась от столба, и, не обменявшись ни словом, оба пошли рядом, как обычно, к тому месту в конце Железнодорожной улицы, где дороги их расходились.