Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
покорности судьбе. Барнстейбл с восхищением следил за ней с расстояния в несколько шагов. Ближе подойти он не смел, покорный капризу своей возлюбленной, явно этого не желавшей. Гриффит шел сбоку от колонны, чтобы обо¬ зревать все ряды и в случае необходимости управлять движением. В арьергарде следовал второй отряд морской пехоты, и Мануэль собственной персоной замыкал ше¬ ствие. Барабану и рожку приказано было замолчать, и слышны были только мерный шаг солдат да вой уже зати¬ хающей бури и время от времени команды офицеров и смутный гул матросских разговоров. — Неважная нам досталась добыча, — угрюмо про¬ бормотал какой-то старый моряк, — корабль без груза и денег! На кухне-то да и в замке можно было понабрать порядочно добра, так что хватило бы каждому матросу у нас на корабле. Так нет! Как бы слюнки ни текли, офи¬ церы не дали стибрить даже никому не нужную библию. — Сущая правда, — подхватил шедший рядом другой матрос. — Найди мы, бедняки, хоть бумажку с записанной молитвой, они все равно отобрали бы ее у нас. Послушай- ка, Бен, что я тебе скажу: если из матроса делают солдата и заставляют его таскать мушкет, надо, чтобы он мог хоть немного поживиться тем, что ему попадет в руки. А то вот сегодня черт меня подери, если я прикоснулся к чему- нибудь, кроме моего ружья да тесака! Ведь нельзя же на¬ звать поживой эту скатерть! — Ага, ты, я вижу, все-таки успел кое-что подце¬ пить! — ответил первый матрос, явно восхищаясь каче¬ ством ткани. — Да эта штука, коли ее разостлать, не меньше нашей бизани! Тебе повезло больше, чем другим. Что же до меня, то я вот взял эту шляпу, но она, видать, годна для большого пальца ноги. Я уже пытался при¬ найтовить ее на голове и так и этак, но мне не удалось напялить ее хоть на дюйм. Послушай-ка, Сэм, ты мне дашь на рубашку кусок от этой скатерти? — Конечно. Можешь взять угол. Или, пожалуй, ради такого случая можешь взять и половину,
длится полгода. Разве вы не видите, что у нас теперь двойной рацион полуночи? С этими словами он положил руки на черные головы двух черных рабов полковника Говарда, которые шли рядом, погруженные в печальные размышления о том, что снова потеряли свободу. — Поверните головы вот так, джентльмены, — доба¬ вил он. — Разве от такой черноты не погаснут лампы в нактоузе? — Оставь негров в покое! — проворчал один из пожи¬ лых матросов. — Чего ты дурака валяешь?.. Кстати, Ник, не понять мне, почему мы все время жмемся к этому бе¬ регу, где нет и десяти саженей глубины, когда стоит нам выйти в океан, и мы чуть ли не каждый день будем встре¬ чать купцов с Ямайки? Тогда на борту у нас будет столько голов сахару да бочек меду, сколько мы пожелаем! — Все это из-за лоцмана, —ответил второй матрос, — потому что там, где нет дна, не нужно и лоцманов. Что это за крейсерство, когда мы идем на глубйне пяти саженей, а потом бросаем якорь на мель или камень! Кроме того, нас заставили работать по ночам. Если бы вместо семи часов было светло все четырнадцать, остальные десять ча¬ сов можно было бы идти по чутью... — Каркаете, как старые вороны! — снова перебил их молодой матрос. — Разве вы не знаете, что, по воле Кон¬ гресса, мы должны перерезать прибрежные пути Джона Буля? А наш старик увидел,, что дни слишком коротки для этого дела, и высадил отряд, чтобы захватить ночь. Вот мы ее и захватили! А когда вернемся на корабль, мы спрячем ее в трюм, и тогда вы снова увидите солнечный свет... Пойдемте, мои лилии! Пусть джентльмены заглянут в ваши иллюминаторы... Что? Вы не хотите? Тогда мне придется поговорить с вами по-другому. — Эй вы там! — раздался суровый голос, мальчише¬ ские нотки которого плохо вязались с начальственным тоном говорившего. — Что тут, спрашиваю я! Кто обижает негров? — Никто, сэр, — с притворной серьезностью ответил матрос. — Один из бледнолицых ушиб ногу о паутину, и от этого у него заболело ухо! — Слушай-ка ты, зубоскал, как ты очутился среди пленных? Разве я не приказал тебе с пикой на плече идти в передней линии? 724
— Да, да, сэр, вы приказали. И я выполнял приказ, пока мог. Но из-за этих негров стало так темно, что я сбился с дороги! В толпе моряков раздался приглушенный смех. И даже гардемарин едва удержался от улыбки при этом образце находчивости одного из тех присяжных балагуров, какие встречаются на любом корабле. — Значит, — наконец сказал Мерри, — ты понял, что взял не тот курс? Изволь тотчас вернуться туда, где я приказал тебе находиться. — Да, да, сэр, я иду. Клянусь всеми ошибками в книге казначея, мистер Мерри, только паутина заставила одного из этих негров проливать слезы! Позвольте мне на минуту остаться, сэр, и собрать немного чернил, чтобы написать письмо моей бедной старушке матери. Будь я проклят, если написал ей хоть строчку, как мы вышли из Чесапика! — Если ты не уберешься сию минуту, я угощу тебя саблей по голове! — ответил Мерри. Он испытывал боль¬ шое участие к страданиям несчастной расы, которая и по сей день служит (а раньше служила еще больше) предметом насмешек наших легкомысленных и распу¬ щенных соотечественников. — Тогда, если захочешь, ты напишешь свое письмо красными чернилами! — Ни за что на свете! — ответил остроумец, прежде чем шмыгнуть на свое место. — Старуха не поверит пись¬ му и решит, что это подделка... Интересно, буруны у бере¬ гов Гвинеи тоже черного цвета? Так говорили старые моряки, которым приходилось плавать в тех широтах. Его глупые шутки были прерваны покрывшим шум громким и строгим голосом человека, которому стоило сказать только слово, как затихало самое буйное веселье матросов. Среди толпы послышался шепот: «Мистер Гриффит идет! Джек разбудил первого лейтенанта, теперь лучше пусть сам уснет!» Но вскоре и эти приглушенные воскли¬ цания стихли, и даже сам шутник, не произнеся больше ни слова, словно он потерял дар речи, прилежно зашагал в строю. Читатель уже не раз сопровождал нас от дома полков¬ ника Говарда к морю, поэтому нам нет необходимости описывать тот путь, по которому шли моряки во время пе¬ реданного выше разговора, и мы сразу перейдем к изобра¬ жению событий, происшедших после того, как отряд
достиг береговых утесов. Так как человек, который столь неожиданно присвоил себе временную власть в стенах мо¬ настыря Святой Руфи, так же внезапно исчез, Гриффит распоряжался один, ни с кем не советуясь. Он ни разу не обратился к Барнстейблу, и было видно, что между моло¬ дыми людьми произошла серьезная размолвка и что — по крайней мере, сейчас — их дружба нарушена. Действи¬ тельно, только присутствие Сесилии и Кэтрин удерживало Гриффита от ареста непокорного подчиненного. А Барн¬ стейбл, хотя и чувствовал свою вину, все же был очень обижен и только из уважения к возлюбленной сдерживал негодование, которым пылала его уязвленная гордость. Тем не менее оба они разумно действовали в одном на¬ правлении, хотя и делали это, не уговариваясь. Первой целью обоих молодых людей было обеспечить посадку в шлюпки прекрасных кузин. И Барнстейбл незамедлитель¬ но проследовал к шлюпкам, чтобы ускорить приготовления, необходимые для приема таких необычных пленниц. В де¬ санте, возглавляемом лоцманом, участвовали настолько значительные силы, что на море были спущены все шлюп¬ ки фрегата, которые теперь в ожидании возвращения отряда держались за полосой прибоя. Барнстейбл громко окликнул командовавшего этой флотилией офицера, и через несколько минут команды катеров, баркасов, яликов и разных других лодок уже деятельно хлопотали на бере¬ гу. Если бы спросили самих немного трусивших дам, они выбрали бы наикрупнейшую шлюпку фрегата, но Барн¬ стейбл решил, что она недостойна его гостей, и потребовал предоставить им длинный и низкий личный катер капита¬ на Мансона, считавшийся особо почетным судном. Пять¬ десят человек были назначены для переноса катера на песок, и вскоре полковника Говарда и его воспитанниц известили, что маленькое судно готово принять их на борт. Мануэль со своим отрядом морской пехоты расшшь жился на вершинах скал, где он расставлял пикеты и часовых и принимал все предписанные военной наукой меры для прикрытия посадки на суда. Здесь же, под охра¬ ной часовых, находились все остальные пленники, в том числе слуги полковника и солдаты Борроуклифа. Полков¬ ник Говард и капитан Борроуклиф в сопровождении дам и их служанок спустились по скалистой тропинке к бере¬ гу и стояли в бездействии на песке, когда было объявлено, что им пора отправляться. 726
Где же он?
– = спросила Элис Данскомб, озираясь, словно она ожидала найти кого-то среди окружавших ее людей. — О ком вы говорите? — спросил Барнстейбл. — Мы все здесь, и катер готов. — Неужели он увезет меня... даже меня из мест, где я провела детство, из страны, где я родилась и к которой привязана всей душой? — Я не знаю, о ком вы. говорите, сударыня, но если о мистере Гриффите, то вот он стоит, позади той группы моряков. Услышав свое имя, Гриффит подошел к дамам и впер¬ вые, с тех пор как они покинули монастырь, обратился к ним. — Надеюсь, меня хорошо поняли, — сказал он, — и мне незачем повторять, что ни одна женщина не должна считать себя пленницей. Если же кто-либо из вас добро¬ вольно решит ступить на борт нашего корабля, то даю слово офицера, вы найдете там приют и защиту. — В таком случае, я не поеду, — заметила Элис. — Да и зачем вам ехать? — сказала Сесилия. — Вас не связывают никакие узы. (Слушая ее, Элис Данскомб продолжала искать глазами кого-то среди присутствую¬ щих.) Возвращайтесь, мисс Элис, в монастырь Святой Руфи и будьте его хозяйкой до моего возвращения... или, — робко добавила она, — пока полковник Говард не решит иначе. — Я подчиняюсь вам, милое дитя, но полковник Го¬ вард, несомненно, даст указания своему поверенному в Б. позаботиться о его имуществе? Полковник был так сердит на свою племянницу, что охотно промолчал бы, но, как человек хорошо воспитан¬ ный, он не мог не ответить на скромный вопрос Элис Даи- скомб, такой честной и верной подданной. — Я отвечу, но только из уважения к вам, мисс, — сказал он. — Я предпочел бы оставить двери и окна мона¬ стыря Святой Руфи настежь отворенными в качестве печального памятника действиям мятежников, а потом, когда конфискованные поместья руководителей этого гнусного бунта по приказанию короля будут продаваться с молотка, потребовать за их счет возмещения понесенных убытков. Но вы, мисс Элис, заслуживаете всяческого ува¬ жения, какого женщина вправе требовать от джентльмена. 727
Поэтому будьте добры написать моему поверенному, что¬ бы он опечатал все мои бумаги и переслал их министру его величества. В них нет ничего изменнического, суда¬ рыня, и они заслуживают официальной защиты. Дом и большая часть обстановки, как вам известно, принадле¬ жит тому, у кого я взял их в аренду, и настоящий
им сесть в шлюпку. Это сделал Барнстейбл, а когда он усадил дам и их служанок, то обратился к джентльме¬ нам: — Шлюпка ждет вас! — Итак, мисс Элис, — с горькой иронией сказал Бор- роуклиф, — наш уважаемый хозяин дал вам поручение к своему поверенному. Прошу вас оказать подобную же услугу и мне, написав рапорт командиру округа. Вы долж¬ ны рассказать ему, каким болваном... нет, употребляйте самые ясные выражения и напишите ему, каким ослом оказался в этом деле капитан Борроуклиф. Вы также мо¬ жете рассказать в качестве вставного эпизода, как он иг¬ рал в прятки с одной молодой девицей, сторонницей мя¬ тежников, и при этом совсем опростоволосился!.. Пойдем, мой достойный хозяин, или скорее товарищ по несчастью, я следую за вами, как обязывает меня долг. Подождите! — крикнул Гриффит. — Капитан Бор¬ роуклиф не должен садиться на катер. — Как, сэр?! Неужели вы хотите отправить меня вме¬ сте с рядовыми? Разве вы забыли, что я имею честь слу¬ жить по патенту его величества короля британского и что... — Я не забыл ничего, что приличествует помнить джентльмену, капитан Борроуклиф. И среди прочего я помню, как благородно вы держали себя со мной, когда я был вашим пленником. В ту же минуту, когда будет обеспечена безопасность моего отряда, не только вы, но и ваши солдаты получат свободу. Борроуклиф вздрогнул от удивления, но он был на¬ столько огорчен разрушенными видениями славы, которые так пленительно витали перед ним в последние дни, что даже не поблагодарил достойным образом своего против¬ ника. Усилием воли овладев своими чувствами, он стал прогуливаться по берегу, тихонько насвистывая что-то игривое. — Итак, — воскликнул Барнстейбл,— все наши плен¬ ники на местах! Шлюпка ждет только офицеров. Гриффит отвернулся и, не сказав ни слова, с надмен¬ ным видом отошел прочь, как бы считая ниже своего до¬ стоинства разговаривать с бывшим приятелем. Барнстейбл постоял неподвижно из уважения к старшему офицеру — никакая гневная вспышка не могла поколебать в нем эту привычку, — но, заметив, что Гриффит не намерен воз¬ вращаться, молодой лейтенант сел в. катер, который, имея 729
команду на борту, уже качался на все еще мощных, но уже не опасных волнах. Весла на воду, ребята! — скомандовал Барнстейбл. —- Не бойтесь замочить куртки. Я видел удальцов, которые подходили к этому берегу в худшую погоду! Курс в откры¬ тое море. Вперед, ребята, вперед! Матросы дружно налегли на весла, и шлюпка, несколь¬ ко раз взлетев и нырнув в бурунах, вышла в открытое мо¬ ре, а затем, разрезая носом волны, направилась к тому месту, где ее должен был ожидать «Быстрый». Глава XXXI Его вина, что, оскорбленный, поднял На родину он мстительную руку. Т о м с о н Элис Данскомб осталась на берегу, следя за темным пятном, которое вскоре исчезло в сумраке ночи, и с пе¬ чалью прислушиваясь к мерному плеску весел, который еще долго доносился до ее слуха и после того, как очерта¬ ния шлюпки слились со смутной полосой восточного гори^- зонта. Когда след ушедших друзей рстался только в памя¬ ти мисс Данскомб, она повернулась и поспешила уйти от толпы матросов, которые все еще шумели и суетились, го¬ товясь к выходу в море. Элис поднялась по тропинке на ве.ршину утеса, где так часто прогуливалась, устремляя взор на безграничную стихию, омывавшую подножия скал с тем же тоскливым унынием, какое испытывала она сама. Солдаты Борроуклифа, расположившиеся у верхнего конца тропинки, почтительно расступились перед ней, и часовые Мануэля тоже не останавливали ее, пока она не приблизилась к арьергарду морской пехоты, которым командовал сам бдительный капитан. — Кто идет? — крикнул Мануэль, отделяясь от группы солдат, когда она приблизилась к ним. — Женщина, у которой нет ни силы, ни желания при¬ чинить вам зло, — последовал ответ.—Я Элис Данскомб, Возвращаюсь домой с разрешения вашего начальника. — Так, — пробормотал Мануэль, — опять Гриффит не 730
по-военному вежлив! Разве этот человек не знает, что нет на свете женщины, не способной к болтовне!.. Можете ли вы назвать пароль, мисс, дабы я убедился, что у вас дей¬ ствительно есть право вернуться? — У меня нет другого права, кроме слабости моего пола. Я знаю только, что мистер Гриффит разрешил мне удалиться отсюда. — Достаточно и этого, — произнес человек, который до сих пор стоял незамеченным за стволом дуба, прости^ равшего свои широкие, но голые ветви над тем местом, где был выстроен арьергард. — Кто здесь? — снова воскликнул Мануэль. — Подхо^ дите, сдавайтесь, или я буду стрелять! — Что? Неужели доблестный капитан Мануэль наме¬ рен стрелять в своего спасителя? — пренебрежительно произнес лоцман, выходя из-под сени дерева. — Лучше поберегите пули для врагов, чем тратить их на друзей. — Вы поступили очень неосмотрительно, сэр! Разве можно тайно приближаться к пикету морской пехоты? Странно, что человек, который еще сегодня вечером обна¬ ружил большие познания в тактике, так удачно захватив неприятеля врасплох, проявляет подобное невежество в правилах приближения к пикету! — Сейчас это не имеет значения, — ответил лоц¬ ман. — О моих знаниях и моем невежестве сейчас не стоит говорить, так как я передал командование отрядом в дру¬ гие, быть может, более достойные руки. Но я хотел бы> поговорить с дамой наедине. Это моя знакомая с детских лет, и я провожу ее до дома. — Это совершенно против правил военной науки, мистер лоцман, и вы должны извинить меня, если я не соглашусь пропустить вас за пределы района, охраняемого моими часовыми. Если вам угодно поговорить здесь, я ото¬ двину свой пикет за пределы слышимости, хотя должен признаться, что это место наиболее благоприятное для того, чтобы держать вас в поле нашего зрения. Как вы видите, эта тропинка обеспечивает в случае неожиданной атаки наше отступление, причем оба фланга прикрыты: левый — утесом, а правый — этим самым дубом. Здесь очень выгодное местоположение для отряда, ибо даже самые старые солдаты лучше всего сражаются тогда, ко¬ гда их фланги прикрыты, а в тылу есть дорога для от¬ ступления. 731
•— Ии слова более, сэр! Я не хочу лишать вас такой превосходной позиции, — сказал лоцман. — Дама согла¬ сится пройти назад несколько шагов. Элис по его просьбе последовала за ним до места, где на некотором расстоянии от арьергарда морской пехоты лежало дерево, поваленное бушевавшим накануне штор¬ мом. Она села на поверженный ствол и терпеливо жда¬ ла, когда ее спутник объяснит ей, что заставило его искать этого разговора. Лоцман несколько минут, словно собираясь с мыслями, ходил взад и вперед. Затем, оч¬ нувшись от своей рассеянности, он подошел к ней и сел рядом. . — Близок час нашей разлуки, Элис! — начал он. — От тебя зависит, будет ли эта разлука вечной. — Пусть она будет вечной, Джон, — дрожащим голо¬ сом ответила Элис. — Слово это не звучало бы так уя^асно, если бы не было нашей нынешней случайной встречи. Все же твое решение, наверно, продиктовано благоразумием. Ибо что в моей судьбе могло бы вызвать у женщины желание разделить ее со мной? — Если ты хочешь сказать, что участь твоя —это участь человека, которому не с кем делить радость и горе, чья жизнь — постоянная смена опасностей, бедствий и неудач, значит, ты мало знаешь женское сердце, думая, что любящая женщина не захочет или не сможет делить все это с избранником своего сердца. — Ты ли это говоришь мне, Элис? Значит, я непра- кдльно понял твои слова и худо истолковал твои поступки. Моя участь — совсем не участь человека пренебрегаемого, если вспомнить, что я снискал благосклонность королей и улыбки королев. Действительно, жизнь моя полна гроз¬ ных опасностей, и все же она состоит не из одних только бедствий и неудач, не так ли, Элис? — Он остановился, ожидая ее ответа, но она молчала. — Действительно, я обманулся в надеждах, ожидая, что мир оценит мои под¬ виги и поступки. Я не тот человек, Элис, какцм хотел быть, и даже не тот, каким себя считал. — Имя твое, Джон, известно среди воинов нашего века, — ответила она глухим голосом. — Это имя, про ко¬ торое можно сказать, что оно вписано кровью в страницы истории! — Кровью моих врагов, Элис! 732