Избранные стихотворения

Чулков Георгий Иванович

3. Е. Серебряковой.

Когда в ночной тиши приходит демон злой В мою таинственную келью, И шепчет дерзостно, нарушив мой покой, Призывы к грешному веселью; Когда с небрежностью восторженную страсть Он предлагает мне лукаво, И лживо говорит, что надо тайно пасть, Дабы вернуться к жизни правой; Когда под маскою блестящей суеты Скрывая мир уныло-дикий, Он навевает мне неверные мечты О жизни лёгкой и двуликой: Я вспоминаю дом, поля и тихий сад, Где Ты являлась мне порою, — И вновь

сияет мне призывно-нежный взгляд Путеводящею звездою. И верю снова я, что путь один – любовь, И светел он, хотя и зыбок; И прелесть тайная мне снится вновь и вновь Твоих загадочных улыбок.

Май 1920 года

Жара была такая, что в мае колосилась рожь,

чего не запомнят старожилы.

Из хроники

Иссякли все источники. Всё сухо И май – не май, и не жива весна. И колос пуст на пажитях. И глухо Трава шуршит – мертва и сожжена. И солнце душное – как злая рана. Томится мир в тяжёлом полусне, Как тайный мир былого океана, Раскрывшийся в безводной глубине. Так и в душе нет влаги и волненья, И смутен гул невозвратимых дней, Среди ужасного оцепененья Могилами отмеченных путей.

Май 1920

«Живому сердцу нет отрады…»

Живому сердцу нет отрады, Когда в бреду безумный мир, Когда земные дети рады Устроить на кладбище пир. Для них слепой, для Бога зрячий, Томится мудрый человек… Твои сомнительны удачи, Шумливый, суетливый век. И кажется порой, что где-то, В неизмеримой вышине, Для нас незримая комета Горит в потустороннем сне. И кажется, в миг пробужденья, Она падёт, как алый змей, На тёмный пир без вдохновенья Разочарованных людей.

15 июня 1920

Луна

Я не мирюсь с своей судьбою, Мне душен полунощный плен. Как очарован ворожбою Тяжёлый камень белых стен! И я от чар безумно тихо Изнемогаю и клонюсь… И в лунный морок злое лихо Ведёт кладбищенскую Русь. Ужели, Русь, погибнем вместе — Я пленник, ты, страна моя, Подобная слепой невесте, В глухую полночь бытия.

6 июля 1920

«Прости, Христос, мою гордыню…»

Прости, Христос, мою гордыню, Самоубийственный мой грех, И освяти мою пустыню, Ты, жертва тайная за всех. Надменье духа гаснет в страхе Пред чудом вечного креста, А жизнь давно уже на плахе, И смерть – близка, глуха, проста. Узнав её лицо, бледнею, На я дышу и снятся сны, И вижу нежную лилею В руках Таинственной Жены. Распятый! Укажи пути мне, Дай знак, где истина, где ложь, Услышь мой голос в тихом гимне. И

силы ангелов умножь.

22 июня 1920

«В жизни скучной, в жизни нищей…»

О.А. Глебовой-Судейкиной

В жизни скучной, в жизни нищей Как желанен твой уют… В этом сказочном жилище Музы нежные поют. В старых рамах бледны лица, Как в тумане странный быт. Здесь былое тайно снится, Злободневное молчит. Ты среди своих игрушек — Как загадочный поэт. В мире фижм и в мире мушек Отраженье давних лет. Ты – художница. С улыбкой Оживляя век любви, В жизни призрачной и зыбкой Куклы чудом оживи. Век безумный Казановы, Дни дуэлей и страстей Вечно юны, вечно новы В милой комнатке твоей.

Август 1920

«Ты иронической улыбкой…»

Федору Сологубу

Ты иронической улыбкой От злых наветов огражден, И на дороге скользко-зыбкой Неутомим и окрылен. Ты искушаешь – искушаем — Гадаешь – не разгадан сам, Пренебрегаешь светлым раем, Кадишь таинственным богам. Но ты предвидел все печали, И муку пламенных ночей, Когда ключи тебе вручали От заколдованных дверей.

Август 1920

Сестре

Соблазненные суетным веком Никогда не поймут, что дерзать Значит просто простым человеком В тихом домике жизнь коротать, Что при свете смиренной лампады Можно солнце увидеть вдали, Где сияют чудесно громады И в лазури плывут корабли.

31 октября 1920

«Почему так пусто в нашем доме…»

Почему так пусто в нашем доме? Почему такая тишина? Если б в молнии и в грозном громе Вся сгорела бы моя страна; Если б нищий, смрадный, необутый Я шагал по знойному песку; Или в тёмных болях пытки лютой Я обрёл последнюю тоску: Мне не так бы ночью душно было, И не так бы день был страшен мне, Как теперь, когда земля остыла, И тебя я вижу лишь во сне.

30 сентября 1920

«Тебе приснился странный сон…»

Тебе приснился странный сон, Ты видел: люди с молотками Склонились над Христом, а Он Лежал, обвитый пеленами. Ты отстранил тогда людей, Младенец-Рыцарь, – и Распятый В сияньи голубых очей Вознёсся, как и ты, крылатый. Твой сон был явь, а я, слепец, Твой спутник нищий и случайный, Не знал, что над тобой – венец, Небесный знак Господней тайны.