Избранные вещи
Шрифт:
По принципу Гамлет – не Гамлет,
А как отражение мира
Нынешнего – мямля.
Горацио пусть с Марселло
Пробаттлятся ненормативно.
Офелия – будет Офелий,
А Йорик не бедный – противный.
И Розенкранц с Гильденстерном
Пусть будут любовной парой,
Лаэрт не будет Лаэртом,
Полоний – паскудой старой.
Гертруда отравит супруга,
Не Клавдий – он будет хорошим,
Для Гамлета
Таким же, как он, мямлекожим.
И все пусть по ходу сюжета
Тусуются голозадо.
А что? Нынче принято это.
И публика будет рада.
В такой постановке пьеса
Примером станет для многих –
Назначьте рулить процессом
Серебренниковых убогих.
Из сборника «Сонеты определений»
Людмиле
Сонет благоуханный
Не может ночь быть лучше, чем рассвет;
Не может день быть красивей заката;
И месяца родившегося след
Приятнее безлунного формата;
Не может привлекательнее быть
Опавшая листва нагой дубравы
Листов апрельских, ярких, моложавых,
Дарящих хлорофилловую прыть…
Хотя слова не могут передать
Порой весь спектр нахлынувшего чувства…
Когда рассвет не хочется встречать;
Когда на сердце от заката пусто;
Когда благоуханная листва
В душе не вызывает торжества.
Сонет канцоньерный
День шёл не по плану – ярко!
Нанизывая слова,
Сонет завершал Петрарка
И полон был торжества.
На жизнь и на смерть Лауры
Написанные стихи
Звучали и живо, и хмуро,
И были весьма неплохи.
Сонеты Петрарку бодрили:
В них он и Лаура жили.
Но, Господи, благослови! –
Так трудно держаться стиля,
Когда твой объект любви
Давно уж истлел в могиле.
Сонет снежно-мартовский
И будет снег свободно падать,
Собою засыпая март,
Хотя твердят ему: «Не надо!»
Но он, увы, вошёл в азарт.
И хлопья крупные и мелких
Снежинок холодящий прах
Сегодня заняты побелкой
Всего и вся во всех дворах.
И ели снегом распушились,
И кипарисы, и дубы.
И сосны будто бы покрылись
Седым налётом ворожбы.
Снег красит мира естество…
Но
Сонет дождливый
Настойчивый, неспешный дождик
Шуршаньем скрадывает звук
И не даёт услышать отклик
Всего шумящего вокруг.
Мир, суженный до мокрых рамок
Вялотекущего дождя,
Накрыл и стал подобьем храма
Воды и сырости. Хотя
Звенят ручьи и водостоки,
Но даже их задорный гул,
Не перешумливает строгий
Дождя ворчливого загул.
Пока писал сонет о нём,
Он стал из дождика дождём.
Сонет кондовый
Свидетель кризисов суровых,
Из карантинных приживал,
Он был поэтом – не из новых,
Из тех, кто всё ж о рифме знал.
Не экономил на целковых,
Но и на ветер не бросал:
Сушил листы с венков лавровых –
Он их, бывало, получал.
Судил о разностях кондовых,
Поверхностно, но много знал.
В делах увязнув пустяковых,
Он о больших не помышлял.
Он не носил сапог кирзовых,
И юфтевых не надевал.
Сонет бесснежный
Красоты зимних пейзажей…
Пока ещё не доступны.
Бесснежные улицы наши
Не шубны и не тулупны,
Не шапочны, не руковичны,
Не саночны и не лыжны.
Не радостно-поэтичны,
Бесцветно-серы… шаромыжны.
А ведь послезавтра сочельник.
И мог бы погодный затейник
Зимней добавить страсти.
И сделать значительно краше
И уличные пейзажи,
И светлый Рождественский праздник.
Сонет предвесенний
Духом подступающей весны
Строки, как на нотный стан, нанизаны,
Подготовлены, сочинены,
Только разве что недозаписаны.
На берёзе каждый свежий лист,
Каждый соловей в соседней рощице
Учтены и внесены в плей-лист
Ласковой весны, любви разносщицы.
Каждой рифмы тонкий резонанс,
Каждый троп и каждое сравнение,
Каждый малозначимый нюанс –
Всё готово для стихосложения.
Так и не дождавшись ласк зимы,
О стихах весенних грезим мы.
Сонет джонпристлиевский