Шрифт:
«Я готов поверить, что каждый из нас имеет своего ангела-хранителя, но в таком случае и вы должны согласиться со мной – к каждому из нас приставлен черт».
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Глава первая
Иногда возвращаешься в свой родной город и с некоторым удивлением замечаешь перемены, которые в нем произошли. И если эти перемены украшают твой город, то ты невольно испытываешь радость и удовлетворение от осознания возникающей красоты и в то же время чувство некоторой ностальгии из-за утраченной старой атмосферы города, из-за того, что изменились его улицы, кварталы, площади, которые уже невозможно узнать.
Дронго прошел в парк, находившийся перед зданием музея литературы. В далеком детстве он часто играл в этом парке. Тогда вокруг парка росли ветвистые деревья, красивым полукругом окружавшие стоявший в самом центре парка памятник великому поэту Низами Гянджеви.
Памятник по-прежнему находился на том же месте, а вот густой листы уже не было. И теперь вокруг памятника полукругом возвышались редкие деревья, которые изрядно портили общее впечатление о памятнике и прилегающей к нему территории.
Дронго сидел на скамье, когда увидел подходившую молодую женщину, одетую в серое полупальто. Он пригляделся. Кажется, он никогда раньше ее не встречал. На вид ей около тридцати, чуть выше среднего роста. Темные волосы, одутловатое с крупными чертами лицо, глаза немного навыкат. Кого-то она ему напоминала или это ему только кажется?
Женщина явно направлялась к нему. Она подошла ближе, и Дронго привычно поднялся, когда она к нему обратилась.
– Извините, что я вас беспокою. Вы ведь тот самый эксперт с таким необычным именем Дронго?
– Меня так называют, – подтвердил он.
– Даже если бы я вас не узнала, то могла бы догадаться, – улыбнулась незнакомка. – Во-первых, у вас запоминающаяся внешность. Во-вторых, высокий рост. А в-третьих, манера вставать при разговоре с незнакомыми женщинами.
– В Баку уже не встают при разговоре с женщинами? – удивился Дронго. – Значит, в этом городе что-то изменилось гораздо больше, чем я предполагал.
– Не все и не всегда, – усмехнулась женщина.
– Жаль, – поморщился
– Нет, не виделись. Но я знаю, что вы часто приходите в этот парк, когда бываете в городе. Я обратила на вас внимание, еще когда вы спускались к парку от здания Баксовета.
– Странно, что я вас не заметил.
– Я была на другой стороне улицы. Просто увидела вас издалека. Я же говорю, что вас сложно не заметить.
– Все равно я должен был обратить внимание на человека, который так пристально на меня смотрит. Похоже, теряю квалификацию, – с притворной грустью заметил Дронго. – И вы меня сразу узнали?
– Разве вас можно с кем-то спутать? Я же говорю, с вашим ростом, разворотом плеч и такой запоминающейся внешностью.
– Надеюсь, что это комплимент.
– Конечно, – улыбнулась она.
– Как вас зовут?
– Наиля. Извините, что не представилась. Наиля Керимова.
– Садитесь, – предложил Дронго. И дождавшись, когда она сядет, уселся рядом. – Значит, вы знали, что я часто бываю в этом парке, – уточнил он.
– Конечно, знала. За нашей спиной здание «Монолита». Это здание всегда так называли. А в нем жили мои родители, которые рассказывали мне, что в детстве вы часто играли в этом парке. Во всяком случае, с младшей сестрой моего отца.
– Как звали сестру отца?
– Рафига Керимова. Она сейчас главный врач четвертой больницы. Может быть, вы ее помните.
– Конечно, помню. А ваш отец? Он был, кажется, намного старше сестры?
– На восемь лет. Самед Керимов.
– Теперь я понял, на кого вы похожи. На своего отца и немного на свою тетю.
– Все так говорят, – улыбнулась Наиля.
– Да, я его хорошо помню. Он жив?
– Нет. Умер в прошлом году. Обширный инфаркт. У него всегда было больное сердце. Мой дед тоже умер из-за инфаркта и в относительно молодом возрасте.
– Примите мои соболезнования. Ваш отец был хорошим человеком.
– Я знаю. Он часто вспоминал про вас. Рассказывал разные смешные истории. Он частенько забирал младшую сестру из детского сада. Восемь лет в детстве большая разница. И он помнил вас еще по детскому саду, который находится чуть выше «Монолита». Сейчас в вашем бывшем детском саду иранское посольство.
– Верно, – усмехнулся Дронго.
– Моя тетя тоже часто вас вспоминала.
– Жаль, что мы так мало общались в последние годы, – пробормотал Дронго. – Иногда даже не замечаешь, как летят годы. Хотя наши годы с вами совсем не равны.
– В смысле насыщенности событий? – невесело уточнила Наиля.
– Нет. В смысле относительности возрастов. Мой год пролетает примерно в два раза быстрее, чем ваш. Мой только один из пятидесяти, тогда как ваш год один из тридцати. Поэтому в детстве время тянется так долго. Когда один год из десяти или пятнадцати. А в старости ваш год один из семидесяти или восьмидесяти. И он, конечно, гораздо короче детского. Все относительно…
– Интересно. Никогда об этом не думала.
– А вы подумайте. Сколько вам лет? Около тридцати? Самый лучший возраст для подобных размышлений. Хотя на самом деле мы начинаем задумываться об этом после пятидесяти.