Изгнание беса
Шрифт:
– Белки уже зеленеют,-*- пробормотал он.- Не будьте идиотами, господа. У меня здесь восемьсот человек, половина из них хлебнула хл аза. Им грозит сумасшествие. Если они узнают, кто вы и откуда, то вас расстреляют немедленно, без суда. Я даю вам двадцать минут для беседы с оператором. Потом отправляется первая походная колонна. Можете сопровождать его, если хотите. В сущности, он безнадежен, уже началась деформация психики, он больше не существует как личность. Кстати, я-советую вам принять пару таблеток тиранина – для профилактики.
– А тирании помогает?
– Нет,- сказал врач.
Коридор был забит. Лежали в проходах. Мужчины и женщины ворочались, стонали, жевали бутерброды, спали, разговаривали, плакали, сидели оцепенев. В воздухе стоял плотный гомон. Чумазые ребятишки
Я придвинул табуретку и сел у кровати, где на ослепительных простынях выделялось изможденное коричневое подергивающееся лицо.
– Когда он позвонил?- спросил я.
Оператор поднял руку с одеяла и беззвучно шевельнул губами,
– Это те, кого вы хотели видеть,- объяснил врач.
– Я умираю, доктор?
– Вы проживете еще лет двадцать, к несчастью,- сказал врач.- Я говорю правду. Лучше бы вам умереть, но вы будете жить еще очень долго.
Рука упала.
– Записывайте,- сказал оператор.-«Поезд шел среди желтых полей. Был август. Колыхалась трава. Человек в габардиновом костюме, держась за поручень, стоял на подножке и глядел в мутноватые отроги хребта: Богатырка тупым острием поднималась к небу, и упирал воздух безлесый покатый лоб Солдыря.- Какая жара,- сказал ему проводник. Человек кивнул.- Хлеба опять выгорят,- сказал проводник. Человек кивнул.- Сойдете в Болезино?- спросил его проводник.- Нет, здесь.- Станция через две минуты,- сказал проводник,- Мне не нужна станция.- Это как?- А вот К ак!- Человек легко спрыгнул с подножки в сухую шелестящую мимо траву.- Куда?- крикнул возмущенный проводник. Но человек уже поднялся и помахал вслед рукой. Трава доходила ему до колен, а густая небесная синь за его спиной стекала на верхушки гор …»
– Записывайте, записывайте,- лихорадочно сказал оператор.- Его зовут Алекс .. . Алекзендр … не могу точно произнести …
– Он вам назвался?- быстро спросил я.
Бьеклин подался вперед.
– Нет.
– Откуда же вы его знаете?
– Знаю,- сказал оператор.- Директор говорил, что это очень важно …
Я оглянулся на врача. Тот пожал плечами. Это было безнадежно. На лбу у оператора выступили крупные соленые капли, он дышал редко и с трудом. Тем не менее, Бьеклин напряженно крутил верньеры на портативном диктофоне, проверяя запись. У меня возникло неприятное ощущение, что он вычерпывает из разговора колоссальное количество информации.
– Где сейчас директор?- поинтересовался он.
– Директор занят.
– Я спрашиваю: где сейчас директор?
– Директор вас не примет,-нехотя .сказал врач.- Директор сейчас пишет докладную записку во Всемирную организацию здравоохранения: просит, чтобы, учитывая его прежние заслуги, ему бы выдавали бесплатно каждый день четыре ящика мороженого и две тысячи восемьсот шестьдесят один сахарный леденец. Именно так – две тысячи восемьсот шестьдесят один. Он все рассчитал, этого ему хватит.
Протяжный, леденящий кровь, голодный и жестокий, зимний волчий вой стремительно разодрал здание – ворвался в крохотную палату и дико заметался среди нас, будто в поисках жертвы.
Врач посмотрел на дверь.
– Это как раз директор. Наверное, ему отказали в просьбе"… Заканчивайте допрос, господа, у меня больше нет для вас времени.
Тогда Бьеклин наклонился и
Элементарный гипнопрессинг.
– На каком языке говорил Нострадамус?- очень внятно спросил он.
– На голландском,- сказал оператор.
– Вы уверены?- изумился я.
Бьеклин был поражен не меньше.
– Я голландец,- сказал оператор, теребя складки одеяла.- Записывайте, записывайте, пожалуйста … «Ангел Смерти … Си-нэл-ни-коф и Бе-ли-хат … Это пустыня: безжизненный песок, раскаленный воздух, белые отполированные ветрами кости… Войны н е будет … Вскрывается королевский фланг, и перебрасываются обе ладьи. Двенадцать приговоров. .. Бе-ли-хат умер, Си-нэл-ни-коф покончил самоубийством .. . Черные выигрывают … Записывайте, записывайте!..Войны не будет… Ангел Смерти: ладони мои полны горького праха… Схевенингенский вариант … Надо сделать еще один шаг … Один шаг … Один» …
Я поднялся и отошел к окну. Я не боялся что-либо пропустить, мой диктофон работал – ярко зеленела индикаторная нитка на пластинке корпуса. Я слушал назойливый, штопором впивающийся голос оператора и глядел, как внизу, из железных ворот больницы, выворачивает грузовик, словно живая клумба, накрытый беженцами. На подножках его, на кабине и просто на бортах кузова, свесив ноги, сидели люди в штатском с винтовками наперевес. Началась эвакуация. Этой колонне предстояло пройти шестьсот километров по раскисшей осенней тундре. Шестьсот километров – более суток непрерывной езды. Если их раньше не заметят с воздуха. Я посмотрел на часы. Я не мог терять целые сутки. Завтра меня ждали в «Храме Сатаны». Шварцвальд, у Остербрюгге. Им пришлось согласиться с тем, что я имею право присутствовать в качестве наблюдателя. Точно так же, как им пришлось согласиться, что я имею право произвести допрос оператора совместно с Бьеклином. Катастрофа в Климон-Бей – это третья международная акция Нострадамуса. Ноппенштадт, Филадельфия и теперь Климон-Бей. Интересно, как ему удалось позвонить сюда, через океан, из сломанного телефона-автомата на углу Зеленной и Маканина. Ему надо было пройти городскую станцию, затем союзную, потом международный контроль на МАТЭК, затем всю трансокеанскую линию и далее через Американский континентал выйти на местного абонента. Машинный зал вообще не соединяется с городом, только через коммутатор. Правда, можно подключиться непосредственно со спутника, но тогда следует признать, что Нострадамус способен контролировать системы космической связи. У нас еще будут неприятности с этой гипотезой. Я подумал, что не зря ко мне приставили Бьеклина и не зря полковник из Центра ХЗ разрешил лететь при неясной обстановке. Видимо, они рассматривают ситуацию как предельно критическую. И не зря была организована утечка информации в прессу, и не зря последнее время усиленно дебатируется вопрос о пришельцах со звезд, скрываемых от мировой общественности.
– Насколько я понял, было предупреждение об аварии,- сдавленно сказал врач.
– Тише,- ответил Бьеклин.
Мы шли по копошащемуся коридору.
– И это непохоже на бред,- сказал врач.
– Тише,- ответил Бьеклин.
– А магнитофонная запись дежурства уничтожена при пожаре …
– Обратитесь в госдепартамент. Я не уполномочен обсуждать с вами сугубо секретные сведения,- высокомерно сказал Бьеклин.
– Так это правда?- врач неожиданно повернулся и взял его за выпирающий кадык.- Вы ведь американец? Да? И база находится под эгидой правительства Соединенных Штатов? Да? Значит, испытание оружия в полевых условиях? Да? А мы для вас – подопытные кролики?!..
Он кричал и плакал одновременно.
– Пустите меня,- двигая плоскими костями лица, косясь на обожженные, перебинтованные, розоволишай- ные, стриженые, бугорчатые головы, вдруг повернувшиеся к ним, прошипел Бьеклин.- Вы же знаете, что я не решаю такие вопросы …
– Ну и сволочи!- сказал врач. Вошел в кабинет и вытер блестящие злые глаза.- По-настоящему, вас следовало бы отдать сейчас этим людям, которых вы погубили,- сказал он.- Бог мне простит … Отправляйтесь с первой же колонной, чтобы больше вас здесь не было… Не вы решаете, вы не решаете, потому что решаете не вы, ибо решение всех решений есть решение самого себя …