Изгнание из ада
Шрифт:
— Слушай! Я тогда подарил тебе вот этот самый швейцарский ножик?
— Конечно! Ты забыл?
— Я помню, что купил его для тебя. Но не был уверен, вправду ли подарил его тебе. Думал…
— Конечно, подарил. В тот же вечер. Потрясающий успех! Швейцарскийнож как прощальный подарок после лета, проведенного в Англии.Как мы смеялись! Не знаю почему, но я храню этот ножик до сих пор. И вообще, тот последний вечер. Ты впервые здорово сбил меня с толку. Я вдруг усомнилась, кто ты — дуралей или анархист!
— А это не
— Нет! Потом я решила, что анархист. Может, потому и сохранила нож!
Последний вечер. В сущности, унылая затея, вроде «вечера развлечений» на школьных лыжных курсах, только неловкости поменьше да энергии побольше — Оксфорд все ж таки, а не какой-нибудь Радштадт или Цаухензее. Здесь потрескивал камин, хотя зима еще не настала. Ребячливые, они впервые изображали взрослых. Виктору казалось, что душа его сломана, но это не перелом ноги.
В холле колледжа устроили импровизированную сцену и расставили перед нею все собранные в классах стулья, в первом ряду сидел с вымученной улыбкой ректор колледжа, мистер Сент-Квентин, на лице которого читалась непоколебимая уверенность: настоящим английским эти континентальные макаки никогда не овладеют, а уж тем паче никогда даже мало-мальски не поймут, что значит быть lady- or gentlemanlike [32] .
Вручение аттестатов. Несколько более-менее остроумных реплик классных наставников. Настроение оживилось, когда учительница мисс Саммерлед воскликнула: «Н-да, что же я хотела сказать? Понятия не имею, ох, я, кажется, обкурилась!»
32
Здесь: настоящей леди или настоящим джентльменом (англ.).
Мистер Сент-Квентин захлопал в ладоши, смесь вежливого одобрения и поощрения: продолжайте, и поскорее, мне надо уйти! У него слабое здоровье. Экзема выступает, если он слишком засиживается с этими континентальными юнцами, ему хотелось вернуться в свою мансарду и выпить чашку чая, эстетично, за чайным столиком под репродукцией портрета Веллингтона. А сир of tea, пенициллин английских консерваторов… На самом деле? Или это уже пародия, скетч? «Пестрая» программа. Всевозможные ученики с всевозможными выступлениями, в том числе конечно же Йонни Гёльс. Нет, он не пел, да если б и пел — это бы еще куда ни шло. Нет, он вел «конкурс красоты», перед ним дефилировали туда-сюда все девчонки, обожавшие его этим летом, вертели попками, переодевались, под восторженный ор выходили снова, в бикини, — Виктор был в растерянности. Когда на сцене счастливая Хилли поцеловала Йонни, поскольку тот объявил ее мисс Плейтер-колледж, Виктор ушел наверх, в спальню. Потом вернулся, выпив две банки «Гиннесса» и глоток джина из запасов Мистера Оксфорда.
«Эй, народ, кто-нибудь еще хочет выступить? Если нет, перейдем к танцам… и всему прочему, ха-ха!» — крикнул в микрофон Йонни.
Мистер Сент-Квентин встал: ну, наконец-то! Он учтиво закивал во все стороны, наверно, еще и потому, что на ладонях проступила экзема. И тут Виктор крикнул:
«Please! Шекспир, я приготовил монолог из Шекспира. Вы позволите…»
Мистер Сент-Квентин
Стало вдруг так тихо, что все услышали, как Валленберг презрительно буркнул: «Карьерист!» Рич (рыдая).Goodbloodymodderfokking гнить живьем
О Боже: ужас… жалкие любовные забавы
и розовые губок лепестки на вертеле
из липкого библейского compassion
thanks god for все дары полудня
evening and at night… that was the summer?
(Стонет)
there was no spring at all как раз теперь
«Не сказать, чтобы это было в точности то, что мы называем оксфордским английским, I presume!» (Мистер Сент-Квентин.)
как раз теперь when me was so надежды полон
что the fokking winter удушья моего
в ликующее лето превратилась — hot? so what?
спасибо принцу Йонни — «звезде Нью-Орлеана»
и в волосах у нас сверкают блестки
«In English please.» (Мистер Сент-Квентин. Первые смешки.)
our speech of love сбивается на пьяный лепет
по милости младого Принца Безразличья,
толстого как Будда,
it is an austin not a horse кому дает он шпоры
меж тем как Йонни принц по комнатам
по дамским скачет
и учит жизни дев! Амур! О
god of love стрелой своею пораженный
(Смешки. Возгласы. Мистер Сент-Квентин воздевает руки — чтобы прервать выступление? Призвать к тишине? «Please! I suggest…» Мисс Самерлед со смехом кричит: «Give him а chance!»)
No chance — me, я уже не в силах
Недостает мне легкой поступи любви
Виктор захихикал, покачнулся, театрально застонал.
— Во всем этом, — сказала Хильдегунда, — сквозило что-то безумное: ты, пошатываясь, метался по сцене, кричал, притоптывал в ритме, какой тебе навязывала речь, и все время дергал себя за волосы…
— Сегодня я бы на такое не решился! — Виктор.
— Почему? Как раз сегодня ты опять…
— Я имею в виду: дергать себя за волосы! Я слишком дорожу их остатками!
Рич (нараспев).Singin' in the pain…
(Йонни начинает подыгрывать Виктору на гитаре, ритмичные овации.)
Боюсь, что лицемерием она страдает,
как лицемерен я
жестокой mother nature поруганью предан
(Подначивания, снова мистер Сент-Квентин: «In English please!»)
о german… german love and peace —
пусть слабое надломленное время
ему скулит о мире — I kill my time
уставясь at my shadow in the sun
«Thank you very much!» (Сент-Квентин, вставая.)
о please пока я не ready yet
there is a lot to tell about любовь и
her fokking way to hell — the greed —
«Thank you very much indeed!» (Сент-Квентин.) Всё. Виктор стоял красный как рак, дрожащий, поклонился, весьма иронично, весьма глубоко, выпрямился, глаза у него были мокрые, он ничего не видел, только людскую стену перед собой, слышал улюлюканье, хлопки, топот. «Amor о god of love, — это Йонни пробовал другие аккорды, — Amor о god of love, чум-чум-чум, стрелой своею пораженный, о!»; «I kill my time о yeah уставясь at my shadow in the sun, а теперь все хором: I kill my time о yeah…»