Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Ильина Наталия Николаевна

В плане взаимосвязи Причерноморской и Приднепровской Русий может представить интерес происхождение «знака Рюриковичей». Правда, вопрос этот может быть поставлен лишь в сослагательном наклонении: знак становится важным аргументом при условии его правильной интерпретации, а правильная интерпретация во многом зависит от правильного воспроизведения хода событий. Знаку посвящена большая литература и предложены самые разные варианты его объяснения. В большинстве случаев указывается на близость знака киевских князей причерноморским, именно боспорским знакам[442]. Эти знаки сближаются и по значению, и по применению: это герб правителей, их именной знак и знак собственности[443]. Собственно боспорский знак, видимо, правильно объясняется как триденс, что связано с генеалогическими преданиями боспорских царей, ведших свое происхождение

от бога Посейдона[444]. В последнем предании ясно проступает «морская» традиция не только греческого населения Боспора, но и их предшественников - «людей моря». В Боспорском царстве, видимо, сильнее, чем в других греческих колониях, издревле сказывались местные традиции, вплоть до того, что самое название боспорской столицы - Пантикапей - негреческого происхождения[445].

В сарматский период, наряду с триденсом, появляется и совершенно иная форма тамги. По наблюдению В. С. Драчука, «именно в X в., то есть в то время когда распространялись «знаки Рюриковичей»... в Причерноморье и на прилегающей территории уже исчезли те тамгообразные знаки римского времени, которые повсеместно употреблялись в северопонтийской периферии античного мира»[446].

Должно однако, заметить, что знаки Рюриковичей составлялись не только и не столько из триденсов (таковые имелись), сколько из двузубцев Двузубцы также появляются в Причерноморье в раннесредневековое время (VI- VIII вв.). Но они ранее (II—I вв. до н. э.) были известны в Прибалтике[447] где могли связываться с венедскими племенами. Именно двузубцы дали основание считать знак Рюриковичей изображением сокола[448]. Не исключено что сосуществование двух основных форм тамги княжеской династии связывалось с разными осмыслениями самой тамги и, следовательно, разными представлениями князей о собственном происхождении.

Расцвет Причерноморской Руси приходится на VIII-IX вв , а где-то в начале X в. сравнительно высокая оседлая культура Крыма и Приазовья гибнет, видимо, под натиском печенегов[449]. Многие поселения запустевают хотя на некоторых жизнь продолжается до XI в. (прежде всего по восточному побережью Крыма и прилегающему побережью Азовского моря) Видимо тогда же русы оказываются на службе у разных владетелей Кавказа и в Византии. Вероятно, участвовали они и в походах на Каспий, хотя «наезженный» путь туда был у салтовских алан-русов. Прижатым к морю росам ничего не оставалось, как либо подчиниться кочевникам, либо искать новых мест для поселении. Какая-то часть их оказывается и в Приднепровье. Во всяком случае в Приднепровье имеются и археологические, и антропологические признаки ведущие к Причерноморью и Подопью[450]. В литературе выдвигалось мнение и о прямой связи салтовцев и полян в антропологическом отношении. Но речь может идти только о смешении разных по происхождению групп[451]. Пришельцы, видимо, были здесь лишь беглецами. Но они приносили с собой культурные традиции, для которых здесь имелась определенная почва.

Некоторые линии пересечения ведут от Причерноморья к Прибалтике и в эту эпоху. Выше отмечалось сходство тамги какой-то части прибалтийского населения с аналогичными в Причерноморье. Близость отмечалась также в распространении камерных погребений, а для венедо-рутенской части также и в антропологическом типе[452]. Естественно, обычно привлекают внимание и два соседствующих топонима в Крыму: Россофар (Росский маяк) и Варанголимен (Варяжский залив). Соседство этих названии, конечно, не свидетельствует о тождестве варягов и руси. Но оно говорит о их тесных контактах что было бы трудно понять, если бы речь не шла о близких в каком-то отношении народов. В. Г. Васильевский убедительно доказал тождество варягов и руси из числа наемников, находившихся на византийской службе. И не исключено, что это тождество возникло раньше, чем те и другие стали говорить на славянском языке. Иными словами, если в культуре Прибалтики и Крыма в VIII-IX вв. лишь при самом внимательном рассмотрении можно обнаружить какие-то общие черты, то в языке эта общность осталась: готы сохраняли диалект германских языков, росы - близкий к «варяжскому».

Некоторые явления, связанные с Балтийской Русью, трудно понять, если не допустить наличия контактов ее с Причерноморьем. Это относится прежде всего к «Руссии-тюрк» - аланской Руси - Роталии и естественным смешением ругов, пришедших к Причерноморью вместе с готами и гуннами-фризами

во II-III вв., а затем вернувшихся сюда после развала державы Аттилы с аланами-русами Подонья. Явно к аланской «Руссии-тюрк» на Балтике возвращались в 839 г. через Германию послы «Росского каганата». Титул «кагана» на севере не мог возникнуть спонтанно, без контактов с тюркскими народами или их ближайшими соседями (как это и было в данном случае). И «Остров русов» с каганами во главе, как отмечено выше, по всем описаниям соответствует «Островной земле» - «Холмгарду» - Сааремаа и по размеру, и по действительной роли своеобразного центра силы Роталийского объединения вплоть до середины XIV в.

Появление «Варяжского лимана» рядом с «Росским маяком» безусловно свидетельствует о движении более или менее значительных групп прибалтийского населения на юг к Причерноморью. Однако с конца IX в. положение здесь становится крайне неспокойным, а в X в. те политические образования, которые, видимо, привлекали варягов, и вообще погибают. В таких условиях возврат части переселенцев назад к холодным берегам Прибалтики вполне закономерен. Специалисты отмечают один любопытный факт: в Восточном Крыму нередко мужским долихо- и мезокранным останкам сопутствуют брахикранные женские[453]. Долихо- и мезокраны - это, очевидно, несарматское и досарматское население, а брахикраны принадлежали либо к сарматам, либо к тюркоязычным племенам. Такое несоответствие обычно возникает, когда на новую территорию переселяется только мужская часть племени (обычно молодежь). Но шли эти переселенцы в область Причерноморской Руси едва ли случайно.

Выше упоминалась литовская генеалогическая легенда о Палемоне, искусственно привязанная к Риму. В действительности имя Палемон греческое (значение - «борец»), А распространено оно было в Малой Азии и Причерноморье, причем в династии боспорских царей встречается неоднократно. Правда, Боспорское царство было периферией Римской империи и в таком качестве могло мыслиться как его часть. Самое зарождение легенды могло относиться к переселениям первых веков н. э., может быть связанных как раз с падением Боспора в III в. н. э. Но, видимо, на протяжении многих столетий балтийские «варяги» или веиеды-рутеиы хранили воспоминания о каких-то своих сородичах в этой части «Рима», тем более что племена росомонов (возможно, аланское) и рогов известны здесь со времен Черняховской культуры. Название «Росия» начинает заслонять «Боспор», видимо, в связи с возвышением именно этих племен. И в отличие от готов они встретили здесь остатки племен, говоривших на близких, может быть, понятных им языках. В свою очередь и в Прибалтике и те, и другие росы всегда могли найти близких или дальних родичей.

Примечания:

399. Клейн Л.С. Норманизм - антинорманизм: конец дискуссии // Stratum plus. СПб., Кишинев, Одесса, Бухарест, 1999, № 5.

400. Исторические связи Скандинавии и России.
– Л., 1970.

401. Шаскольский И.П. Антинорманизм и его судьбы // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Генезис и развитие феодализма в России. Вып. 7. Л., 1983.

402. Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов... С. 55.

403. Лебедев Г.С., Розов А.А. Городец под Лугой//ВИ, 1975, №2. С. 217.

404. Артамонов МЛ. Вопросы расселения славян и советская археология // Проблемы всеобщей истории.
– Л., 1967.

405. Толкачев А.И. О названии днепровских порогов в сочинении Константина Багрянородного «De administrando imperio» (В связи с работой К.-О. Фалька на ту же тему) // Историческая грамматика и лексикология русского языка. Материалы и исследования.
– М., 1962 С. 29.

406. Вилинбахов В.Б. Об одном аспекте историографии варяжской проблемы // СС. Вып. VII. Таллин, 1963 (Обзор литературы о связях восточных славян с балтийскими).

407. Погодин М. Г.Гедеонов и его система происхождения варягов и руси // Приложение к VI тому ЗАН. № 2.1864. С. 2.

408. Ляпунов Б.М. Исследование о языке Синодального списка 1-й Новгородской летописи.
– СПб., 1900. С. 238-240; Петровский Н.М. О новгородских «словенах». (По поводу книги: А.А.Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени. Издание русского исторического журнала. Петроград, 1919) // ИОРЯС. Т. XXV. Пг., 1922; Зеленин Д.К. О происхождении северновеликоруссов Великого Новгорода // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. М., 1954. № 6.