Изгнание владыки (др. изд.)
Шрифт:
– Ты совершенно прав, – тихо, но твердо сказал Лавров. – Именно с таких утверждений и начинается моя идея. Я очень прошу тебя не раздражаться, а выслушать. Скажи, пожалуйста, сколько времени в году работают – не спросонья, а лихорадочно, в спешке – эти суда?
– Ну как я могу ответить на этот вопрос? Год на год не приходится. Иногда три, иногда четыре, а бывает, и все пять месяцев. Если, конечно, не считать случайных и коротких зимних рейсов. Все зависит от состояния льдов, от сроков вскрытия и замерзания моря, от метеорологических и гидрологических условий. Что же, ты сам этого не знаешь?
– Конечно, знаю… И потому-то я считаю, что наша Арктика живет еще далеко не полной жизнью. Ведь вся эта жизнь почти целиком зависит
17
Стратоплан – самолет для полета в стратосфере, на высоте свыше 11 километров, где может быть развита скорость полета свыше 1000 километров в час. Кабина стратоплана герметически закрывается, и в нее подается кондиционированный воздух.
Березин некоторое время пристально и молча смотрел на Лаврова, потом перевел недоумевающий взгляд на Ирину.
– Не понимаю… – сказал он наконец, пожимая плечами. – Мне кажется, ты начинаешь заговариваться. С таким же успехом ты можешь задать тысячу других вопросов. Например, можем ли мы мириться с тем, что в Арктике шесть-семь месяцев длится ночь, а на экваторе ночь и день чередуются через каждые полсуток? Это же бессмысленно. Природа ставит свои пределы, и в этих пределах мы строим свою жизнь.
– Природа… – задумчиво произнес Лавров. – Разве в истории мало случаев, когда человечество, изучая законы природы, выходило за их пределы? Весь прогресс человечества заключается в том, чтобы бороться с природой, изменять ее и приспосабливать к своим нуждам. Особенно у нас, в Советском Союзе! По законам природы, Печора течет в Северный Ледовитый океан, а мы заставили ее часть своих вод отдавать через Волгу Каспийскому морю. По законам природы, Амударья сотни лет текла в Аральское море, а мы повернули ее русло к тому же Каспийскому морю, влили новую жизнь в этот высыхавший водоем, оживили бесплодные пустыни Кара-кумов…
– Но какое отношение все это имеет к Северному морскому пути? – прервал Лаврова Березин.
– Я считаю, что настало время, когда Советский Союз может и должен взяться за приспособление этого пути к своим потребностям. Народы Советского Союза должны реконструировать Северный морской путь.
– Какой-нибудь новый сверхмощный ледокол, длиною в километр, с машинами, развивающими миллион лошадиных сил? – насмешливо спросил Березин.
– Это было бы принципиально тем же пассивным приспособлением к враждебным силам природы, к которому мы вынуждены были прибегать до сих пор, – спокойно, словно не замечая насмешки, ответил Лавров. – Нетрудно представить себе такой огромный ледокол, который и зимой будет ломать самые мощные арктические льды и прокладывать себе путь в Игарку или Тикси-порт. Но, увеличивая мощность ледокола, мы только приспособляемся к мощности льда. Строя оранжереи и теплицы в тундре, мы только приспособляем наше сельское хозяйство к условиям Арктики, но не изменяем их активно как хозяева. Мы поднимаем рельсы наших железных дорог над почвой, спасаясь от вечной мерзлоты, но мерзлота все же остается. Мы хитрим, изворачиваемся, защищаемся, как всегда делает слабый в борьбе с неизмеримо более сильным врагом. И имя этого врага, который пока еще царит в Арктике, – холод! Вот с этим владыкой надо наконец вступить в открытое единоборство, вот кого надо одолеть и изгнать навсегда. И лишь тогда Великий Северный морской путь превратится
Лавров взволнованно и быстро ходил по комнате. Глаза его разгорелись. Ирине даже показалось, что он как-то сразу вырос, возмужал, и его голос звучал сильно и уверенно.
С лица Березина уже давно сбежала насмешливая улыбка. Он вскочил:
– Да это же чистое сумасбродство! Прогнать холод из Полярной области? Ведь это – явление почти космического [18] характера! Уж не намерен ли ты переместить географический полюс и изменить наклон земной оси?
– Подождите, Николай, – ответила Ирина, отрывая глаза от Лаврова. – Ведь мы слышали только цель, которую поставил перед собой Сергей, но ничего еще не знаем, как он думает ее достигнуть. Может быть, это совсем не так страшно, как вам кажется.
18
Космический – мировой.
Лавров тепло и благодарно посмотрел на Ирину.
– Никаких изменений в наклоне земной оси я производить не собираюсь. Дело обстоит гораздо проще.
Березин безнадежно махнул рукой. Его обычно красное веснушчатое лицо теперь было кирпичного цвета, между редкими бровями легла глубокая складка.
– Какие бы ты способы ни предложил, сама цель, поставленная тобой, остается нелепой, пригодной только для фантазии романиста, – мрачно сказал он. – Плохое начало для будущего ученого…
– По-моему, плох тот ученый, у которого отсутствует фантазия, – серьезно ответил Лавров. – Должен ли я напоминать тебе, что Ленин сказал по этому поводу?
– Можешь не напоминать. Это не имеет отношения к тому, что я сказал. Я говорил о беспочвенной фантазии… Мне очень обидно за тебя, Сергей. Я считал тебя более уравновешенным человеком.
– Не спешите, Николай, с приговором, – примиряюще вмешалась Ирина, с улыбкой протягивая ему конфеты. – Возьмите вот эту, синенькую. В ней какой-то новый витамин, он действует успокоительно на нервы. Надо выслушать Сергея до конца.
– Ну что же, давайте дослушивать сказку, – с прояснившимся лицом сказал Березин, беря конфету из рук Ирины. – Продолжай, Сергей.
Лавров стоял у окна, молчал, глядя вдаль. При последних словах Березина он живо повернулся к товарищу.
– Прежде всего, несколько предварительных замечаний. Владыка – холод, который еще царит в Арктике, – уже кое-где изгнан из своих владений. Правда, это произошло без вмешательства человека. Холод столкнулся там с другой силой природы, перед которой он должен был отступить. Наш Мурманский порт лежит за Полярным кругом на одной широте с Маре-Сале, что на южном берегу Карского моря, и почти на одной широте с Тикси-портом, что на берегу моря Лаптевых. Однако оба эти порта Северного морского пути замерзают на зиму, а Мурманский порт свободен от льда круглый год. Почему? Потому что до него доходит теплая, хотя и слабая нордкап-ская струя могучего Гольфстрима. Вот та сила, перед которой должен был отступить холод на первом участке Великого Северного морского пути.
– Но эти теплые атлантические воды дальше Баренцева моря по Северному морскому пути не идут, – со скучающим видом, вытянув ноги, проговорил Березин.
– Совершенно верно! – с живостью продолжал Лавров. – Но есть еще и другая струя Гольфстрима, которая далеко проникает в полярные воды. Она отходит около Нордкапа прямо на север и идет вдоль западных берегов Шпицбергена. Далее, повернув на восток, она ныряет под холодные воды Ледовитого океана. На глубине от нескольких десятков до нескольких сотен метров она огибает с севера архипелаг Земли Франца-Иосифа и, прижимаясь к подводной материковой ступени нашего арктического побережья, идет далеко на восток. Совсем слабой, едва заметной струей она достигает Чукотского моря…