Изгнание владыки (др. изд.)
Шрифт:
– Кстати, – заметил Тихон Иванович, – я хотел бы мимоходом коснуться замечаний профессора Радецкого, переданных на днях по радио. Профессор Радецкий полагает, что в проекте Лаврова нет никакой необходимости, так как естественное потепление Арктики идет само по себе. Профессор Радецкий рекомендует нам ждать сложа руки, пока в награду за наше терпение с неба не придет полное потепление Арктики. А ведь профессору Радецкому известно, что это процесс очень длительный и медленный, что здесь счет идет на столетия, и нам неизвестно еще, когда и на какой ступени потепление остановится. Почему же нашему поколению уклоняться от решения такой грандиозной задачи? Но это между прочим. Вернемся к докладу профессора Грацианова. Мы установили, что действие отепленной струи атлантических вод в Полярном бассейне будет лишь постепенно сказываться на климате континента. Профессор Грацианов
Бурный взрыв оваций был ответом на речь старого ученого. Но овации сейчас же оборвались, как только Тихон Иванович нетерпеливо поднял руку.
– И пусть не говорят нам, – продолжал старый ученый, – что, дескать, мы достигли уже всего необходимого, отлично приспособились к существующему порядку вещей и нам нечего бросаться, как они говорят, в авантюры. Жизнь только в движении! В непрерывном движении вперед. Мы еще только начинаем жить по-настоящему, и стыдно нам уклоняться от зова жизни. Проект Лаврова является именно таким призывом жизни. И мы не смеем отказаться идти навстречу этому призыву, если мы хотим быть достойными нашего великого прошлого, нашего прекрасного настоящего и еще более чудесного будущего!
Заключительные слова академика вызвали восторг. Раздались крики: «Браво!», «Да здравствует проект Лаврова!» Многие устремились к трибуне и, стоя внизу, приветствовали старого ученого, медленно спускавшегося по ступеням. Непрерывный звонок председателя даже через десятки усилителей был едва слышен.
На трибуне появился молодой человек, высокий, смуглый, с длинными черными волосами и горящими глазами.
– Мы, молодежь, – хотим действовать, – начал наконец молодой человек, – работать, творить! Мы хотим тоже оставить свой след на земле, след, не стираемый веками! Мы тоже хотим служить нашей родине, всему будущему человечеству, как наши героические отцы и деды. Пусть даже с риском, пусть с жертвами! Мы не боимся их, мы без страха пойдем на жертвы, потому что мы хотим подвига! Я предлагаю сейчас же организовать сбор подписей и просить наше правительство немедленно учредить комиссию для практического рассмотрения и дальнейшей разработки проекта Лаврова. Да здравствует Лавров и его проект!
Закончив под грохот аплодисментов и криков «ура» свою речь, молодой человек быстро сошел с трибуны и скрылся в толпе.
Председатель едва успел спросить его:
– Кто говорил? Ваша фамилия?
– Красницкий, – ответил молодой человек.
– Собрать подписи! Пусть президиум раздаст листы! Раздайте листы! – слышались крики из разных концов зала.
Через минуту из рук в руки, из одного ряда в другой по всему огромному залу началось перепархивание белых листов,
Среди гула оживленных разговоров раздался голос председателя:
– Внимание! Внимание! Даю Тбилиси! Смотрите и слушайте Тбилиси!
Огромный серебристый экран позади президиума вдруг засветился трепетным розоватым светом, его гладкая поверхность быстро начала как будто уходить куда-то вглубь. Еще мгновение – и рядом с залом Дворца Советов, словно продолжение его, возник новый огромный зал с бесконечной перспективой боковых колонн, несущих на себе обширный подковообразный балкон. Зал и этот балкон с амфитеатром были полны взволнованным народом, президиум занимал свои обычные места над трибуной, на трибуне стоял человек с черными курчавыми волосами, и его голос разносился теперь одновременно под сводами московского и тбилисского дворцов:
– Выслушав доклад профессора Грацианова и возражения академика Карелина, мы единодушно присоединяемся к почину наших московских товарищей! Да здравствует Лавров и его проект!
– Внимание! – послышался голос председателя – Смотрите и слушайте Харьков!
Еще через пять минут:
– Сейчас будет Минск! Потом:
– Мурманск!
– Владивосток!
– Сталинград!
Глава двенадцатая
Посевы
Весеннее солнце припекало, но в большом универсальном магазине, окна которого были затенены шторами, было прохладно.
Инфракрасный сторож [27] тихо закрыл за Березиным дверь магазина, не давая выхода наружу прохладному кондиционированному воздуху.
Лавров снял берет и вытер лоб. Полный, краснолицый спутник последовал его примеру. Лицо этого человека было гладко выбрито, под узенькими прищуренными глазами висели припухлые мешочки, как у людей с нездоровым сердцем, но с толстых красных губ не сходила веселая, добродушная улыбка. Глаза его находились в непрерывном движении, они быстро скользили по всему, что встречалось на пути, лишь на мгновение останавливаясь на той или иной детали, и тогда казалось, что этот зоркий фотоаппарат цепко хватает и фиксирует на бесконечной пленке памяти все, на чем останавливается обостренное внимание человека.
27
Инфракрасный сторож – прибор, автоматически открывающий и закрывающий двери. Работа прибора основана на использовании невидимого инфракрасного луча, который проходит перед дверью так, что человек при приближении к ней обязательно пересекает луч и тем самым приводит в действие электрический механизм, открывающий и закрывающий дверь или посылающий предупредительный звонок.
Это был московский корреспондент иностранных газет Эрик Гоберти. Его статьи и корреспонденции были всегда увлекательны и талантливы.
Одни читатели восхищались его работами, другие нападали на него. Уже десять лет Гоберти жил в Стране Советов и следил за ростом и расцветом ее. Каждое достижение Советского Союза, каждый новый интересный завод или электростанция, рекорд советских летчиков или советских хлопководов, открытие советских ученых, каждый новый шаг в развитии страны – все умел он ярко и увлекательно показать в своей очередной корреспонденции и завоевал себе в Советской стране уважение.
– Ну, – сказал Лавров, взглянув на часы, – мне нужно в гастрономическое отделение.
– В гастрономию и мне, – заявил Гоберти.
– Ну что же, пойдемте все, – присоединился Березин.
Прошли через фруктовое отделение, потом через отделение мясных и рыбных продуктов. Многие встречные узнавали Лаврова, останавливались, приветствовали его, пожимали ему руки. Гоберти при одной такой остановке случайно взглянул на Березина. Тот криво улыбнулся ему, чуть заметно пожал плечами и отвернулся. Гоберти, недоумевая и силясь что-то понять, продолжал наблюдать. Но Березин спешил вперед, не оглядываясь.
Наконец, при одной немного затянувшейся встрече с двумя восторженно настроенными молодыми женщинами Березин повернулся и с досадой, едва дождавшись их ухода, громко сказал:
– Что же ты мешкаешь, Сергей? До сих пор еще не привык к своей славе?
– Ладно, ладно, – краснея, отвечал Лавров. – Неудобно же обрывать…
Гоберти напряженно наблюдал и слушал. Его маленькие серые глазки горели острым любопытством.
В гастрономическом отделении Лавров нажал кнопку в столе возле вазы с образцами икры, просунул в щель свою адресную карточку и небольшой квадратный талон.