Изгнание

Лампитт Дина

Преследуя графа Эссекса до полуострова Фоуи, король окружил его и заставил сдаться. Однако самому Эссексу, оставившему свою кавалерию на попечение датского полководца, удалось бежать на рыбацкой лодке. Пехота, которую граф бросил на произвол судьбы, была в совершенно плачевном состоянии: солдаты были измучены и чуть не умирали от голода. Эта баталия, известная как битва при Лоствизиле, принесла королю около десяти тысяч мушкетов, не говоря уж о другом оружии и амуниции. Многие считали, что Карл допустил ошибку, позволив вражеским пехотинцам отправиться на

все четыре стороны. Сам он направился в Портсмут.

– А где сейчас принц Руперт? – спросила Николь у слуги.

– В Бристоле. Говорят, он даже доволен тем, что ему удалось избавиться от лорда Уиллмота и его приспешника лорда Перси. Похоже, принц сам метит в главнокомандующие всеми войсками. Это совершенно очевидно говорит о том, что он оправился после неудачи при Марстон-Муре.

Одно только это название вызвало дрожь в теле Николь.

– Скажи мне, только честно, – сказала она, глядя в глаза Карадоку, – с того ужасного сражения прошло много времени, как ты думаешь, Джоселин жив, или я все это время обманывала себя?

Карадок грустно покачал головой:

– Если б я только мог это знать, миледи.

Николь нахмурилась:

– Я бы попросила тебя отправиться на его поиски, если бы не одна вещь.

– Какая?

Она уже готова была поделиться с ним своими страхами, но мысль о том, что он любит Сабину, остановила ее. Но Карадок все понял:

– Вы не хотите оставаться здесь без моей защиты, да?

– Да.

Слуга заговорил очень тихо:

– Вы же знаете, что она не посмеет вас тронуть. Она будет продолжать трепать вам нервы, но дальше этого не пойдет, уверяю вас.

– О, Господи! – воскликнула Николь. – Из всех, кто здесь живет, я меньше всего хотела, чтобы об этом знал именно ты.

– Потому что вы думаете, что я люблю ее?

– Я не думаю, я знаю.

Карадок отвернулся, его лицо помрачнело:

– «Любовь» – это не совсем верное слово, миледи. Я от нее просто без ума, когда я ее не вижу, я ужасно страдаю, а увидев, просто не в силах сдерживать свои чувства. Мне было десять, когда лорд Джоселин привез меня в этот дом, а она была еще грудным ребенком. Я сразу же влюбился в нее, я ее нянчил и всячески оберегал, а потом, прости меня, Господи, как только у нее прошел первый менструальный цикл, я совратил ее. Я никогда не мог себе простить этого, но и поделать с собой ничего не мог. Потом, когда прошло несколько лет, я понял, в кого она превратилась, но поклялся себе, что буду следить за ней и ни за что не дам пасть слишком низко.

Николь задала вопрос, который она уже задавала Мирод, немного изменив его форму:

– А лорд Джоселин знает, насколько распутна Сабина?

– Он думает, что она до сих пор девственница. Вы даже представить себе не можете, леди Аттвуд, как я казню себя за это предательство, меня оправдывает лишь то, что я совершенно теряю голову от желания, стоит мне только увидеть ее.

– Почему же тогда ты не на ее стороне и рассказываешь мне все это?

Из глаз Карадока выкатилась непрошеная слеза:

– Потому что я скорее убью ее,

чем позволю наделать всяких глупостей. Себя-то я уже давно считаю безбожником, но ее душе не позволю гореть в аду.

Николь молча смотрела на него некоторое время, а потом вдруг поднялась и порывисто обняла его, достав лишь до талии.

– Бедный Карадок, – произнесла она, – какую ужасную жизнь приходится тебе вести. Если я была несправедлива или груба с тобой, прошу, прости меня. Это потому, что, как я думала, ты меня недолюбливаешь. Но теперь-то мне известна истинная причина.

– Тогда в Йорке, после этого ужасного сражения, я понял, какая вы хорошая женщина, миледи, – просто ответил Карадок, и Николь вдруг поняла, что слова «хорошая женщина» действительно подходят к ней.

* * *

Осенние краски становились все ярче, а дни все короче; король начал продвигаться на север со своим десятитысячным войском. Десятого сентября он покинул Плимут. На следующий день, появившийся на берегу реки всадник так яростно зазвонил в колокольчик у переправы, что Карадок, оттолкнув начавшего было ворчать Джайлза, сам отправился на пароме на другой берег. Он переправил и лошадь, и седока, а когда они сходили на берег, то у слуги как-то странно блестели глаза, и Николь рискнула спросить:

– Хорошие новости?

– Да. Этот человек – личный посол короля, миледи, и он привез письмо от его величества.

Николь нетерпеливо разорвала пакет. Ей показалось, что гнетущая атмосфера, окружавшая ее последние несколько дней, как-то незаметно растаяла.

– Что там? – спросила Мирод, быстро вошедшая в комнату и не желавшая ничего пропустить.

– Король хочет заехать сюда с дюжиной близких ему офицеров. Армия расположится лагерем недалеко от Тотнеса, а сам он попросил разрешения остановиться у нас в доме и день-два отдохнуть от походной жизни.

– И когда они появятся?

– Послезавтра.

– Боже мой! Да у нас же полно работы! – воскликнула Мирод и бегом направилась в сторону кухни.

– Я сейчас быстро напишу ответ, – крикнула ей вслед Николь, – Карадок, ты не организуешь для посла что-нибудь поесть и выпить?

– Поручите это мне, – послышался низкий голос, и Николь с удивлением обнаружила, что «лисица» тихо вошла в комнату и уже давно стоит, молча слушая каждое слово.

Николь перевела взгляд с посла, – хорошо сложенного молодого мужчины – на Карадока.

– Я думаю, дорогая, что от тебя будет гораздо больше пользы, если ты поможешь своей тете, – сказала она сладким голосом и отвернулась.

Как только посол уехал, в доме воцарился приятный хаос по подготовке встречи дорогих гостей. Все обитатели немедленно начали готовить праздничный обед, согласно инструкциям, данным в книге Г. Макхама. Из Дарта были доставлены устрицы, а все остальное – из самого Дартмута. Даже у самого маленького члена семьи – Миранды – было полно работы: ей доверили мыть фрукты. Все спальни были вычищены и проветрены, а белые простыни, как флаги, свисали из каждого окна.